Конан вздрогнул.
— Мы отбудем с восходом солнца, — сказал он. — Насколько близко ваша конюшня? — Да вообще не далеко, — сказал Арен дружелюбно.
Он указал на здание в конце узкого прохода.
— И не беспокойтесь, воины. Ваши лошади будут ждать при первых лучах солнца, отдохнувшие и накормленные.
Он подошёл ближе и взял узда.
— Какие новости о войне? — спросил юноша спокойно, но с глазами, светящимися от любопытства.
— Мы не рожаем новостей, — ответил Конан грубо. — Мы приехали с запада и не видели вооруженных.
Плечи Арена опустились, и блеск в его глазах погас.
— Но конечно вы видели и участвовали в сражениях, судя по состоянию вашей одежды и следах крови на ваших лошадях. Эрлик! — он вздрогнул и взглянул на Кайланну. — Прошу прощения, госпожа, но на Вас отметины сражения! — Кое-что имеющеюся, — согласилась Кайланна. — Стычка с бандитами, — смягчающе сказала она. — Мы будем благодарны, если ты можешь сделать нечто для нас, прежде чем мы встретимся с офицерами герцога. Для моего компаньона надлежащую рубашку — он предпочитает белое, с длинными, широкими рукавами.
Для меня, легкую зеленую тунику. Приведите нас к конюшням, чтобы мы осмотрели их, пока ты принесешь эти одежды.
Конан смотрел с негодованием, с безмолвным протестом, но согласился с Кайланной, поскольку Арен быстро пошел к строгому зданию в конце переулка.
Они остановились перед закрытыми воротами, сделанными из крепкой древесины, достаточно широкими для прохода вместе трех лошадей. Aрен снял ключ, висящий на шнуре на шее, отпирая маленькую боковую дверь конюшни, и вступил внутри.
Конан и Кайланна услышали, что он откинул перекладину, которая закрывала ворота, которые распахнулись несколько моментов спустя.
Эти предосторожности не удивляли Конана. Лошади были особенно ценны в этих местностях особенно те прекрасные породы, которые были, вероятно, у посетителей «Винограда и Чертополоха» и воры часто интересовались конюшнями. Киммериец привел свою лошадь внутрь, осматриваясь с интересом.
От пола плотно трамбованной грязи до потолка из крепкого дерева, экспансивная конюшня была столь же чиста как любая, известная ему. Конан расстался с хорошей бронзой, чтобы провести ночь в покоях, намного худших, чем это. Никакая пена или мусор не плавали в корытах для воды, и никаких следов крыс не заметно в кормовых корытах. Во всех из приблизительно двадцати с лишним ячеек размещалось по одному животному; в некоторых по два, хотя они были пони или менее ценными породами.
Мы имеем только одно стойло в запасе, — сказал Арен извиняющимся тоном. — Немного ограниченно для двух, но это только в течение одной ночи.
Хорошо, пожалуйста, убедитесь самостоятельно относительно условий, госпожа и господин, поскольку я имею отношение к вашему запросу. Портной в броске камня отсюда, и у него точно есть то, что вы любите. Если вы желаете распаковать ваши упряжи самостоятельно, я могу возвратиться прежде, чем вы закончите. Теперь есть вопрос оплаты за ночлег.
Кайланна сняла мешочек с седельной сумки, наполненный провизией, украденной у ассири: высушенные орехи и фрукты, и части пересохшего плоского хлеба, способного сломать зуб. Она демонстрировала мешочек.
— Только поговори с владельцем гостиницы, Арен, и увидишь, что твоё исключительное обслуживание вознаграждено. Несомненно, новые предметы одежды, горячая еда, и кубок вина не могут не увеличить наше великодушие.
Вежливая улыбка Арена исчезла на мгновение, пока он переминался с одной ноги на другую и открыл рот, будто намереваясь говорить. Тогда, улыбка вернулась, он кивнул и благодарно махнул своей шляпе. Он повернулся и исчез исполнять поручения.
Конан выждал, пока юноша не удалился за пределы слышимости и впился взглядом в Кайланну.
— Владелец гостиницы не будет настолько легковерен, — проворчал он. — И я не щеголь, гарцевать в мишуре дворянина! — Это замаскирует твои мускулы, — сказала Кайланна.
— И исчерпает мои монеты, — парировал Конан.
— Мы должны быть презентабельными. Есть большее в этой игре, чем грубая сила.
— Украшен ли я в шелке или в броню, местные жители, вероятно, признают Конана киммерийца.
— Они? — Кайланна насмехалась, содрогаясь бедрами. — Поистине, ты должен казаться своего рода божеством к невымытому сброду этой деревни, но твоя слава также простирается на эти респектабельные квартиры? Я думаю, нет.
Возмущенный и грубый ответ Конана был прерван прибытием двух молодых людей в рубашках, мешковатых бриджах и сандалиях, восседающих на телеге, нагроможденной новым сеном. Они мельком поглядели на киммерийца и заморийку. Без слов, они подняли вилы и перевернули стог, чтобы распространить новое сено на устойчивый пол. Их длинные, влажные волосы и загар сзади, как это было видно по их загорелым под солнцем частям, указывали на полный день работы.