Конан низким голосом что-то бормотал.
- Что ей было нужно? - спросил Тамира, подъехав к Конану. Воровка сидела на той гнедой лошади, что выбрала себе для побега. Она посмотрела вслед аристократке взглядом, полным ревности.
- Ничего особенного,- ответил Конан.
Молодая воровка презрительно пробурчала:
- Она, вероятно, думает, что ты здесь благодаря ее прелестям, которые она так любит выставлять напоказ. Но ты ведь остался ради меня, правда?
- Я остался ради тебя, - сказал ей Конан. - Но если ты не хочешь узнать, как Йондра обращается с плеткой, тебе лучше не разговаривать со мной слишком часто при ней.
- Пусть только попробует.
- Значит, ты собираешься объяснить ей, что ты не служанка Лиана, а воровка Тамира?
- Если бы она встретилась со мной в честной драке, - начала хрупкая женщина, вскинув голову, затем остановилась, рассмеявшись. - Но от тебя мне нужны не разговоры. Разговоры пусть достанутся ей. До ночи, Конан.
Конан тяжело вздохнул, когда Тамира отъехала. Перед ним стояла нелегкая задача, и все из-за того, что он не мог позволить женщине, делившей с ним постель, - тем более двум женщинам, - отправиться в Кезанкийские горы, когда сам он будет скакать назад в Шадизар. Он полагал, что те, кто называет себя цивилизованными людьми, а его варваром, спокойно могли бы это сделать. Он, однако, на это не был способен, и честь заставляла его думать, что он сможет вывести обеих женщин невредимыми из гор. Конечно, он понимал, рано или поздно женщины узнают друг о друге. И тогда, он был уверен, ему лучше будет встретиться со всеми кезанкийскими горцами, чем с этими двумя разъяренными тигрицами.
Мысль о горцах вернула его к настоящему. Если он не будет начеку, они могут даже войти в горы, не говоря уже о том, чтобы из них выйти. Конан оглядел крутые бурые склоны вокруг, на которых ветер и жесткий климат высекли странные узоры. Он осмотрел зазубренные пики впереди. Ему не удалось обнаружить никаких признаков жизни, однако ветерок донес до него какой-то звук, тихий, но тревожащий. Звук этот донесся сзади.
Конан развернул лошадь, чтобы посмотреть назад, и почувствовал, как на голове зашевелились волосы. Вдали, у подножия гор, бушевала битва. Он мало что мог разглядеть, кроме пыли, поднимающейся клубами от холмов, и маленьких фигурок людей, копошащихся, будто муравьи, однако в какое-то мгновение он увидел - Конан мог в этом поклясться - заморийский штандарт на вершине холма. Затем штандарт сорвали и растоптали люди в тюрбанах. Почти все остальные фигурки, насколько он мог разглядеть, были тоже в тюрбанах.
- В чем дело? - крикнула Йондра, скача назад. Ей пришлось с трудом прокладывать путь через толпу охотников, сгрудившихся за Конаном. - Почему остановились?
- Там битва, моя госпожа, - сказал Телад, приставив ладонь козырьком, чтобы смотреть вниз. - Не могу определить, кто сражается.
- Горцы, - сказал Конан. - Судя по тому, что видно, горцы расправляются с частью заморийской армии.
- Ерунда! - бросил Арваний. - Армия смела бы любую толпу горцев. К тому же племена не собираются в таком количестве, и... и...- Слова его делались все тише, по мере того как он говорил, и он неловко закончил: - Невозможно на расстоянии разобрать подробности. Там может сражаться кто угодно. Вероятно, это вообще не сражение.
- Вероятно, это народные пляски, - сказал сухо Конан.
Йондра коснулась его руки:
- Мы ничем не можем им помочь?
- Не можем, даже если бы у нас были крылья, - ответил огромный киммериец.
На лицах охотников, услышавших этот ответ, явно читалось облегчение, смешанное со страхом. Можно спокойно говорить о том, что, войдя в Кезанкийские горы, рискуешь испытать на себе гнев горских племен. Совершенно другое дело - увидеть этот гнев своими глазами, даже на расстоянии, и особенно тогда, когда разгневанных горцев было столько, сколько не встретить, даже если всю жизнь бродить по Кезанкийским горам.
Йондра оглядела по очереди лица, затем изобразила с трудом улыбку.
- Если внизу столько горцев, значит, в горах мы одни. - Слова ее мало повлияли на настроение охотников. Из-за склона горы появился ворон. Смотрите, - сказала Йондра, вынимая лук, - если в горах осталось несколько горцев, с ними мы справимся так же легко.- Тетива просвистела, крылья ворона сложились, и птица камнем полетела вниз. Конану показалось, что княжна пробормотала что-то о бритунийце, когда засовывала лук на место в чехол. Теперь поскакали, - приказала она и направилась вверх по тропе.
Постепенно охотники снова образовали за аристократкой колонну. Когда Тамира проезжала мимо Конана, она бросила на него тревожный, удивленный взгляд. Вероятно, он все-таки действительно дурак, но уж такой он есть. Успокоив улыбкой молодую воровку, он присоединился к веренице всадников, взбирающихся на гору.
Элдран окинул взглядом четыре десятка человек, едущих за ним дальше в горы по полю, заваленному огромными валунами, и сказал:
- Сделаем привал.
- Давно пора,- отозвался круглощекий мужчина с длинными с проседью волосами, убранными со лба кожаным ремешком. - Мы начали скакать еще до рассвета, а я уже не так молод.
- Если скажешь мне еще раз о своих старых костях, Харал...- рассмеялся Элдран, и остальные присоединились к нему, хотя смех их и был натянутым. Возраст Харала и его полнота могли ввести в заблуждение, если бы не шрам на лице и если бы не знать, что волк, чьей шерстью была оторочена накидка, был убит им голыми руками. - Лишь краткий привал, - продолжал Элдран. - Горы мне эти не нравятся, и я предпочел бы поскорее сделать то, для чего мы сюда пришли, и убраться отсюда.
Это остудило всеобщее веселье, чего и добивался Элдран. Смех был хорош для того, чтобы снять волнение - и, возможно, даже более чем волнение, которое ощущалось ими с тех пор, как они вошли в горы, но им постоянно надо помнить, зачем и куда они пришли, если хотят уйти отсюда живыми.
Когда другие сели, легли или даже принялись ходить, разминая ноги, Элдран прилег, намотав на руку поводья. У него была собственная причина, не дававшая ему полностью сосредоточиться на цели, ради которой они пришли в Кезанкийские горы. Даже сквозь беспокойство, охватывающее его, будто поднимающийся от земли болезнетворный туман, постоянно, как только он ослаблял внимание, к нему пробивался образ высокой заморийской красавицы, в которой было столько надменности, что хватило бы и на два десятка царей. Но действительно ли она заморийка, думал он. Ее манеры - а княжна вела себя так, будто правила всюду, куда бы ни ступила ее нога,- говорили . Но глаза... Будто утренняя дымка, задержавшаяся в ветвях дубов. Ни у одного из заморийцев никогда не было таких глаз - таких же серых, как и у него.
Он со злостью напомнил себе о своей цели - отомстить за брата и остальных попавших к кезанкийцам. А также за тех, кто погиб, защищая свои хутора от огненного зверя. Чтобы этот зверь не сеял больше смерть. Успех стоит того, чтобы даже и он сам, и все его люди погибли. В этом они все были согласны еще до того, как выйти из Бритунии.
Высоко над ними кружил ворон. Как и птица, подбитая им и Йондрой, подумал Элдран. Он со злостью вскочил на ноги. Неужели эту женщину никак не выбросить из головы? Ладно, он не позволит проклятой птице напоминать о ней. Бритуниец вынул лук из чехла, сделанного из волчьего меха.
- Элдран! - С площадки, лежащей выше на склоне, где не было валунов, ему отчаянно махал костлявый человек с острым носом. - Иди скорее, Элдран!
- Что там, Фюрдан? - отозвался Элдран, но он уже карабкался вверх по склону. Фюрдан не из тех, кто паникует по пустякам. Остальные члены отряда стали карабкаться следом.
- Там, - сказал костлявый, взмахнув рукой, когда Элдран поравнялся с ним.
Элдран сложил ладонь вокруг глаз, чтобы лучше видеть, но разобрать можно было лишь бурлящую пыль и копошащихся людей внизу на холмах.
- Горцы, - произнес наконец Элдран.