– Хватит! – яростно кричала она. – Вон отсюда, остолопы, шуты гороховые! Это мои вещи! Мое достояние!..
Наподдав Конану, она перенесла свою ярость на Осгара, и светловолосому великану в свою очередь довелось испытать на себе удары ее кулачков.
– Пошел вон, толстопузая обезьяна! Пошел вон, говорю, пока все на свете у меня не переломал! И так одно разорение от тебя!.. Не нужен мне ни один из вас, ни другой! Катитесь отсюда!..
Конан безропотно дал выпроводить себя за дверь. Его ненавистник уже ждал его там, приготовив сжатые кулаки.
– Да погоди же ты, ванир, – сказал киммериец, вскидывая руку, чтобы защититься от удара. – У меня к тебе деловое предложение... – Он говорил с некоторым трудом: мешала распухшая, пришибленная в драке губа. – Я не хочу калечить тебя, – продолжал Конан. – По крайней мере до тех пор, пока не помогу тебе разбогатеть!
– Какие еще предложения, киммериец? – зарычал Осгар. – Наденешь кружева и пойдешь крутить задницей на пару с Зефрити?..
Конан нетерпеливо мотнул головой.
– Делать тебе нечего, как только драться из-за стигийки! – сказал он, хмурясь и ощупывая языком больную губу. – С другой стороны, если будешь ей потакать, она тебе драться разучиться не даст... Ладно, хватит о ней, пока у нас с тобой дело до мечей не дошло! – Ванир все еще держал руки наготове для схватки, и Конан сказал: – Лучше послушай меня. То, что я хочу тебе предложить, вполне выполнимо. И весьма выгодно.
Какое-то время Осгар еще косился на него налитыми кровью глазами. Потом свирепый оскал сменился ухмылкой, от которой встопорщилась золотистая борода и засверкал вставной зуб. Он захохотал, как залаял:
– Значит, киммериец, мы с тобой снова друзья!
И шагнул прямо к нему, протягивая руку, чтобы хлопнуть его по плечу. Конан не без усилия поборол боевой инстинкт, дал ваниру приблизиться вплотную и крепко стиснул протянутую руку.
– Уф-ф! – сказал Осгар, потирая ободранные костяшки пальцев. Потом сунул руку в рот и осторожно пощупал расшатавшийся зуб. – Кажется, – сказал он, – скоро придется вставлять еще один золотой!.. – Посмотрев на киммерийца, он вновь разразился хриплым лающим смехом. Потом отодвинулся на расстояние, приличествовавшее деловой беседе. – Так что ты предлагаешь?
Конан обшарил взглядом коридор, посмотрел на захлопнутую дверь комнаты Зефрити и на перепоясанную передниками кухонную прислугу, столпившуюся поглазеть на сражение.
– То, что я скажу, предназначено только для твоих ушей, – заявил он. – Ну, может, возьмем в долю еще Исайаба. И Азрафеля, если удастся найти парня.
– Отлично – Осгар повернулся и щелкнул пальцами, обращаясь к глазевшим работникам: – Приведите в мою комнату тех двоих, о ком он говорил!
Слуги бегом бросились исполнять поручение. Хозяин гостиницы жестом пригласил за собой Конана, и они вместе двинулись по коридору.
Комната Осгара оказалась обставлена без лишней роскоши, но очень удобно. Мебель в ней была из темного дерева с бронзой – в том числе и широкое ложе, застланное шелками. Возле него красовался туалетный столик, опять же заставленный вещицами, несомненно принадлежавшими Зефрити. Окон не было; вместо них служил люк в потолке, сквозь который вовнутрь проникал ночной ветерок. Осгар налил из лакированного кувшина пальмового вина и протянул Конану чашу. Тот взял ее и уселся на табурет возле стены.
Потом пришел Исайаб. Он держал в руке бокал и выглядел несколько хмельным, но вполне заинтересованным. Когда в дверь молча проскользнул Азрафель, Конан наконец заговорил.
– Здравствуй, дружище! – сказал он. – Закрой дверь поплотнее. – Он поднялся и очень серьезно оглядел всех собравшихся. – То, что я хочу предложить, с точки зрения профессионального вора есть нечто само собой разумеющееся. Это до смешного простой способ добыть баснословные богатства. Почему, спрашивается, вы без меня до него не додумались? Потому, что живете в этой стране и блюдете ее обычаи. Вы его просто не видите. Вы предпочитаете бродить по пустыне, преодолевая всяческие трудности, я уж молчу о том, что временами встречается в могилах, которые вы грабите. И в это самое время несметные сокровища уплывают у вас прямо из-под носа!
– Ты хочешь предложить нам пошарить в гробницах жрецов и царей Абеддраха? – перебил Исайаб. Он оглянулся через плечо, проверяя, плотно ли закрыта дверь, и вновь обратился к Конану: – Даже и не думай! Я уже говорил тебе, что они слишком хорошо охраняются! И стражей, и заклинаниями...
– Нет, Исайаб. У меня на уме нечто гораздо более дерзкое... – Конан говорил спокойно и серьезно. – Мы ограбим могилу нынешнего правителя этого города. Я имею в виду гробницу царя Ибнизаба.
Темные глаза шемита округлились от изумления.
– Но... Но ведь она даже еще не построена! И царь пока еще жив!
Конан пожал плечами:
– Если верно то, что я слышал и от тебя, и на базаре, его кончина не за горами. Каково, по-твоему, состояние Ибнизабова драгоценного здоровья?
Какое-то время Исайаб молча смотрел на киммерийца, потом со вздохом развел руками.
– Я знаю, – сказал он, – только то, что бормочут над своими бокалами придворные, когда приходят сюда опорожнить кувшинчик. Так вот, они говорят, будто Нитокар, нынешняя царская супружница, потихоньку прикармливает Ибнизаба отравой. Она уже свела в могилу прежнюю царицу, а теперь занялась им самим. Но он так влюблен, что не желает замечать очевидного...
– Да хоть бы он так и сдох, ничего не заметив, – добавил Азрафель. – Ничего лучшего жадная скотина не заслужила.
– Что за чушь ты несешь, киммериец! – возмутился Осгар и даже вскочил с кресла. – Забудьте этот бред, слышите вы все? Мне, при моем шатком положении, не подобает даже говорить о таком безрассудстве! Мне, в отличие от вас, здесь, в Абеддрахе, есть что терять! – Он подумал и добавил: – Даже если бы мы преуспели, поднялся бы такой хай...
– Совершенно не обязательно, – сказал Конан. – Не будет никакого хая, если мы, вместо шумного взлома, проделаем потайной ход и потихоньку натаскаем себе золотишка. Никто и не дознается!
После этих слов протесты Осгара стихли сами собой. Какое-то время он размышлял, напряженно сдвинув светлые брови. Потом сел обратно на свое место.
Исайаб сидел, подперев рукой подбородок и тоже делая какие-то умозаключения. Они то вызывали у него улыбку, то заставляли хмуриться.
– Значит, – предположил он, – мы как-то ослабляем стену гробницы по ходу строительства, так, чтобы потом ее нетрудно было обворовать. Тоже риск будь здоров! Однако кладбищенская стража вряд ли сможет это предвидеть, а значит, и караулить не будет... – И шемит в восторге хлопнул себя по жилистому колену. – Во имя пояска Иштар, это куда проще, чем ломиться в уже законченную могилу! – Он подергал себя за бороду и добавил: – Правда, место строительства уже теперь бдительно стерегут от воров...
– А я – за! – пылко вскочил на ноги Азрафель. – Мы должны забрать обратно все то, что Ибнизаб похитил у честных людей! Таких, как мой убитый отец!
Конан терпеливо кивнул.
– Самое лучшее в моем плане, – сказал он, – это то, что он позволяет обойти и ловушки, и заклятия, которые наверняка наложат жрецы. Как я понимаю, наши действия даже и ограблением могилы-то назвать нельзя будет. Опять же не придется связываться ни с привидениями, ни с кознями давно умерших...
Исайаб поднял бокал и торжественно обратился к Азрафелю:
– Этот Конан, он у нас такой чистоплюй. Нипочем не желает обдирать мертвые тела. За исключением тех, которые сам и порешил...
– Не в том дело! – тряхнул головой молодой северянин. – Просто не выношу заплесневелых древностей, вот и все. Как говорят у нас в Киммерии: «Духи мертвых подобны вину – чем старше, тем крепче...»
– Но с чего ты взял, что смухлевать на строительстве будет уж так просто? – скрипуче перебил Осгар. – Там, по-моему, даже камушка неправильно положить не удастся. И потом, стража может обнаружить плоды наших трудов. Вот тебе и ловушка!
– Верно, – опасливо косясь на дверь, кивнул Исайаб. – Попадаться нам совсем ни к чему. Кладбищенская стража чертовски хитра. А уж когда доходит до пыток...