– Надо же… – протянул Конан, – Значит, к концу жизни ты будешь помещаться здесь… С трудом! Боюсь, как бы кто из моих братьев – Ну, людей! – не надумал поохотиться на тебя!
– Вот уж нет! Озеро и большое и глубокое. До дна – не меньше трёхсот футов. А если учесть, что мы можем всплывать для дыхания не чаще, чем пару раз за ночь, то я надеюсь, никто не то, что не увидит, а даже и не догадается, что здесь живу я. Ну, разве что только тот, кто сможет меня почуять. По запаху.
– Ну, настолько чувствительных носов у нас, людей, нет. Разве что только у собак.
– А ничего. Если кто-то придёт сюда поохотиться, и с ним будет собака, я просто не буду попадаться ни на глаза, ни на нюх.
– Вообще-то, я не думаю, что сюда действительно кто-нибудь придёт. По-крайней мере, в ближайшие годы. Ещё слишком свежа память о том, что здесь, на этих землях, случилось. И земли эти до сих пор считаются проклятыми. Гиблыми. Вот и боятся люди сюда соваться!
– А что здесь произошло, Конан?
Конан подумал, что и правда – откуда черепашонку, или его предкам, знать, что случилось на этих заброшенных землях, где сейчас не осталось даже следов от поселений, настолько хорошо время поработало над всеми этими посёлками и городками. И кто, а вернее – что! – мешает любопытствующим и желающим снова заселить их. Рассказать?
А почему бы и нет? Тем более, что людские проклятья, болезни, и даже легендарная гигантская Ехидна вряд ли угрожают жизни и здоровью черепахи.
– Хорошо. – он улёгся поудобней, заодно подкинув дров в костерок, – Слушай. Правда, не поручусь, что всё это – правда, и действительно случилось. Потому что прошло уже триста с чем-то-там лет. (Как раз, кстати, почти возраст твоего деда.) А людскому воображению, как известно, нет предела. Многое искажается, преувеличивается, приукрашивается при пересказах. Но легенды гласят следующее…
Когда луна ещё была замужем за светлооким Фэбом, а Солнце было супругом волоокой Пулибии, правил на этих землях старый мудрый король – Ортур, так и прозываемый: мудрым. Однако дети у него пошли явно не в отца. А в мать. Прекрасную, но уж очень порывистую и непосредственную Жерсинию.
Так что за судьбу королевства Ортур испытывал, и, как мы увидим в дальнейшем – весьма обосновано! – определённые опасения. Поэтому в своём завещании он назначил своим преемником не старшего сына Лома, а среднего – Володимира.
Об этом объявили всенародно, поскольку старший сын вроде, добровольно – не будем пытаться угадать, чего именно ему стоила эта «добровольность»! – отрёкся в пользу среднего. А в толках о праве престолонаследия о младшем, слывшим весьма взбалмошным и любвеобильным, речи вообще не шло. Не будет её и дальше. Поскольку когда началась война, этот самый младший сын не долго думая собрал вещички, и кое-какие ценности из казны, сделал ноги куда-то в неизвестном направлении. И дальнейшая его судьба покрыта мраком неизвестности…
Ну так вот, возвращаясь к королю Ортуру: не успело ещё остыть его тело на почётных погребальных носилках, как старший сын объявил себя законным наследником! Заявив, что подписать отречение его заставили силой. Но и средний сын не сидел сложа руки: к счастью, все войска подчинялись генералам, бывшим всецело на стороне утверждённого королём кандидата. Впрочем, старший сын тоже нашёл – и союзников, среди придворных, посулив тем земли да привилегии, и воинов: навербовал в Стигии и Шеме наёмников – чтоб, значит, уже силой прибрать к рукам ускользающий трон.
Ну, рассказывать о всех перепетиях многочисленных сражений и обманных манёвров я смысла не вижу. Тем более, что не прошло и месяца, как прекрасная Жерсиния, не спешившая, впрочем, высказать открыто, чьи притязания она поддерживает, умерла в страшных муках. Подозревали, и, надо признать, не без оснований, отравление. Тут же оба брата поспешили объявить, что это – дело рук соперника, и поклясться не успокаиваться, пока справедливая месть не свершится. Ну вот и стали. Воевать. Рассказы о военных действиях интересны только профессиональным военным: кто куда двинулся, да какой городишко захватил, да какой обходной манёвр совершил. Не буду тебя утомлять.
Скажу только, что к концу, лет этак через десять, в живых из мужского населения страны, простиравшейся как раз от побережья океана, где сейчас царствует твой дед, и до земель за озером Бирсакельмес, остался только каждый десятый. Да и тот – или старик, или юный отрок.
Женщины королевства, поняв, что добровольно царственные отпрыски не уймутся, призвали для разрешения конфликта сильнейшего мага Стигии – некоего Ксулитта.