7
Сопротивление им и правда — оказали. Ну, вернее, пытались.
Потому что когда двести с чем-то действительно оставшихся в живых ящеров, на телах некоторых из которых ещё зияли незажившие полностью раны или краснели полосами и пятнами вспухшей кожи ожоги, кинулись на пятёрку корсаров, битвой это назвать ну никак было нельзя. Уж слишком неравными оказались силы, и слишком явно сталь и мастерство переигрывали зубы, когти и слепое безрассудное стремление исполнить во что бы то ни стало приказ Хозяина…
Очень многих ящеров Рнего и Калед уложили ещё на подступах к выходу из жерла тоннеля, в котором пятёрка заняла оборону, оберегая таким образом свои фланги и тыл, стрелами: в голову! Похоже, поражение мозга вызывало у ящеров почти мгновенную и гарантированную смерть: такие ящеры больше не поднимались и не шевелились. Остальные двое корсаров с Конаном во главе в это время прикрывали стрелков с фронта и флангов, не позволяя ящерам приблизиться на расстояние укуса.
Но когда закончились стрелы, за меч и саблю пришлось взяться и Каледу, и Рнего. Теперь корсары чуть выбрались из зева тоннеля, чтоб можно было сражаться плечом к плечу, прикрывая товарища, но и не мешая ему.
Возможно, что в пещере стоял невыносимый гвалт и рёв, но, к счастью, никто из людей этого не слышал — восковые затычки надёжно перекрывали слуховые проходы ушей. Как сказал ещё в тоннеле Конан:
— Выковырять слишком глубоко затолканный воск легко. Не стесняйтесь засунуть поглубже и понадёжней. Лучше перестараться. Потому что если недостараться — можно просто стать очередным безвольным рабом нашего друга. А что тогда будет — вы знаете.
Действительно, они знали: Конан просил и его самого убить, если они заметят в его поведении хоть что-то подозрительное…
Скоро, буквально через десять минут, вал из нападающих стал словно откатываться назад, и напор на соратников Конана ослаб: задние ряды тварей больше не напирали на передние, поскольку не осталось больше этих самых задних рядов — все они оказались перемолоты в мясорубке под названием профессиональные корсары.
Конан сделал жест, означавший: «Приканчиваем всех!». И теперь уже корсары неудержимой лавиной ринулись вперёд, на явно деморализованного и перепуганного противника, стараясь только не наступать на скользкие от крови тела и держаться подальше от разверстых пастей.
Буквально за минуту всё было кончено. Ящеров, желавших бы померяться силами с людьми, вооружёнными не персональными зубами и когтями, а доброй сталью, больше не имелось.
— Никто не ранен? — он вспомнил, что спрашивать бесполезно, и показал жестом.
К счастью, ран не оказалось: Конан предупредил всех заранее, и на корсарах были толстые сапоги из грубой сыромятной кожи, кожаные же плотные штаны и свободные и не стеснявшие движений, кожаные рубахи.
— Тогда — закончим с этими. — Он сделал жест, словно отрубает головы от туловищ.
На добивание и отрубание голов ушло времени гораздо больше, чем на сам бой: почти полчаса. Но уж отрубили все: Конан лично проверил все закоулки и завалы из тел.
Обезглавленных тел набралось двести девять.
Конан почесал в затылке: то ли он неправильно определил изначальную численность войска мага-монстра, то ли несколько десятков тварей где-то затаились, опасаясь неминуемой смерти. Или, что более вероятно, служат сейчас личной охраной мага. Потому что «своих» желаний или опасений за собственную жизнь у рабов быть не может!
Жестом Конан пригласил товарищей следовать за собой. И они двинулись в широкий третий коридор, в стенах которого были распахнутые сейчас настежь двери казарм. Попутно проверяли эти самые казармы — но нет: никто нигде коварно не затаился. В торце коридора оказалась дверь помощней: окованная крепкими железными полосами, из толстых дубовых досок. Всё верно: проход в покои мага-хозяина должен быть защищён и слугами, и препятствиями.
Конан дверь внимательно осмотрел. Хмыкнул. Ставил её явно непрофессионал. Вот и хорошо. Варвар посмотрел на Борисса и глазами и жестом показал тому, что нужно. Борисс вынул из чехла за спиной и подал киммерийцу огромный двуручный топор. Варвар поплевал на ладони, развернул топор обухом вперёд и с пяти ударов выломал крепления, которыми косяк двери крепился к скале: огромные куски породы выпали вместе с железными штырями, что их там удерживали. После этого всем пришлось посторониться: дверь вместе с косяком, подняв тучу пыли и чуть не загасив факелы, рухнула к ногам пиратов. Конан сделал жест: «Прикрывать!», сам же осторожно и пригнувшись двинулся в полумрак, чуть рассеиваемый лишь далёким факелом, торчавшем в держаке впереди шагах в ста.