— Да, лопни моя печень, если мне доводилось где ещё пробовать столь хорошо пахнущее, нежное и равномерно прожаренное мясо! А сало и дикий чеснок — так и вообще: сказка! М-м!.. Всё так и тает во рту! Само!
— Отлично. Юркисс, сегодня ты — молодцом! Не забудь включить в счёт отдельную графу: за чёртов аромат и нежность!
Оба напарника, выделявшиеся яркой колоритной внешностью среди действительно тщедушных и словно пропылённых рядовых посетителей, как выделяются боевые корабли сатрапа Вездегдета среди утлых рыбацких лодок, оглушительно заржали. Юркисс, поинтересовавшись, не нужно ли уважаемым господам ещё чего, и поулыбавшись одними губами, поспешил раскланяться и удалиться. Конан запрокинул голову, влив в глотку очередную добрую порцию вина. Велемир поспешил повторить движение варвара:
— Чтоб мне провалиться, а этот Юркисс… Действительно умеет готовить! Барашек и правда — буквально таял во рту! Так не готовили даже в кабаках Массантии!
— Пожалуй. — Конан скромно улыбнулся, словно в мастерстве приготовления имелась и его заслуга. — Но ты остановился, якорь мне в глотку, на самом интересном месте! Я прямо горю нетерпением узнать — как же ты выжил-то, если всех остальных словно лишило воли и парализовало?
— О-о, это было нетрудно. Только вот мерзко до дрожи. — На чело Велемира снова будто набежала тень, и брови опять сошлись над переносицей. — Моей заслуги, если честно, в этом нет. Мне просто повезло: говорю же — хорошо, что я очень плохо владел местным диалектом. А остальных команды голоса заставляли буквально — становиться безропотными и слепо готовыми на всё рабами! Но не это было самым страшным! А то, что последовало пото́м — после того, как мои компаньоны замерли, словно живые статуи!
Тут Велемиру пришлось снова промочить горло: не то — для храбрости, не то — для того, чтоб подобрать слова, произносимые уже слегка заплетающимся языком.
— Ну вот, как я и сказал, все мои напарники, побросав сабли и мечи, застыли на месте — словно приросли к полу! — напарник повторялся, но Конан решил не мешать: вдруг вспомнит ещё какие интересные подробности. — А я почему-то решил, что для меня будет лучше, если я лягу и отползу назад — в тёмное жерло входного тоннеля. Там мне казалось безопасней. Ну, сам знаешь: есть у нас, настоящих воинов, этакий… внутренний голос!.. Ык!.. — Велемир раскатисто рыгнул. — Который говорит, что лучше сделать. Чтоб лучше выяснить… ситуацию. А уж только потом бросаться в бой! Не безоглядно, а — вот именно! — с пониманием. Ситуации. И подготовленным.
— Точно! Точно, Велемир: без этого инстинкта, без этого внутреннего голоса — мы бы точно не дожили бы… До этого момента! Но прости — я опять перебил тебя!
— А ничего, Конан. Я как раз собирался перевести дух. — Как бы в подтверждение этих слов Велемир опрокинул в глотку очередной оказавшийся сам собой вновь наполненным, сосуд с вином. Конан поспешил последовать его примеру.
— Так вот. Застыли, говорю, мои горе-напарнички, словно мухи в янтаре — никто даже пальцем, по-моему, пошевелить не мог, когда наконец появился этот… Обладатель этого самого… Голоса. Это… Не знаю, как назвать-то правильно! Нет, он однозначно не был человеком — скорее человекоподобное существо! Но какое!..
Он показался мне ещё больше, чем те, наружные, стражи — такой, мать его, крокодилище!.. Весь в сверкающей чешуе — словно его намазали маслом. Две руки заменяли две мощные лапы — похожие, конечно, на руки, но куда более сильные и мускулистые! Я бы оценил их толщину с… пожалуй, твою ногу. — Велемир, обводивший пространство трактира ищущим взором, наконец нашёл подходящий пример, ткнув пальцем. — А ноги… Хм-м… Вот сейчас думаю, что ноги были куда короче наших. Но тоже — мускулистые, сильные: словно у медведя из джунглей Пунта! А уж голова…
Голова, собственно, была почти такая же как у нас с тобой — запомнились глаза. Такие, знаешь, умные и пристально глядящие… Осмысленные — а не как у стражей или воинов-ящеров. А вот вместо волос на голове имелись только чешуя да какие-то шипы — кстати, вот поэтому он и похож был на крокодила! Но рот… Скорее — пасть на чуть вытянутой вперёд морде. Да, пасть тоже, пожалуй, напоминала крокодилью — от уха до уха. Как, вот именно — у крокодила. — Велемир запнулся, явно пытаясь подобрать сравнение. — Ну, или как у степного варана: широкая, зубастая. Да, вот: зубы: когда это существо открыло рот и заговорило, я увидал треугольные острейшие резцы: дюйма по два точно! Язык, правда, такой же, как у нас: розовый, небольшой. Не раздвоенный, как это бывает у ящериц или змей. Наверное, это было сделано для того, чтоб эта тварь могла хорошо изъясняться на нашем, человеческом, языке.