— Да. Жуть. — Конан снова покивал. — А что — твой наниматель? Ты рассказал ему?
— Ну, нет! Тогда бы пришлось возвращать часть денег, которую нам выдали в качестве аванса! Так что я даже не заехал в свой трактир, где оставил часть снаряжения, про которое думал, что не пригодится в туннелях подземелья. Наплевал на добрый туранский лук, на иранистанский щит и эти… зингарские вторые сапоги… Ну, те, с сафьяновым шитьём… Прямо от лекаря и двинулся — пока тот не догадался послать слугу к вазиру. Благо, граница этого крохотного госуд-дарства — всего в паре часов езды от Шема. Вот туда, в Шем, и скрылся. И проживал там этот с-самый аванс, пока не зализал, как говорится, раны: телесные и душевные… Эк! — напарник вновь могуче икнул. — Конан, поверь: ты — первый, кому всё это рассказываю! Потому что уж больно не… Ык! Неприятно мне это… Дело. Получается, я «кинул» нанимателя, а с делом не справился. Такой славы о наёмнике идти не должно!
— Это уж точно! Ну, выпьем за нашу удачу и за то, что мы живы!
— Хвала Мирте Пресветлому! Согласен — эк! — за эт-то сто́ит в-выпить!..
2
В комнате, куда Конан перетащил практически уже бесчувственного от выпитого вина напарника, расположиться с «удобствами» не удалось: лежак, заменявший кровать, имелся только один, да и тот узкий, как и в комнате самого киммерийца. Варвар, долго не думая, прошёл в свою комнату и вернулся, волоча меч, походную суму и свои тюфяк и матрац, набитые относительно свежим сеном. Он кинул их прямо на пол, расположившись по-походному: просто и без «излишеств цивилизации» в виде кровати.
Ночью он два раза просыпался — кое-какие части тела требовали опорожнения от излишне обильных возлияний — и тогда отмечал, что храп Велемира слышно, наверное, в трёх кварталах, а то — и на окраинах крохотного городка, где их свела судьба. Однако кое-кто из его временных партнёрш, профессиональных проституток, имевшихся в Тюринфии вообще и Силенсии в частности в ничуть не меньшем количестве, чем в других городах, где Конан побывал, уверяли его, что он сам храпит ничуть не слабее. Вставал ли для тех же целей Велемир, Конан не знал, потому что периоды между собственными вставаниями для него превращались просто в некую чёрную молчаливую пучину, в которую он проваливался в полном беспамятстве.
Разбудило Конана солнце. И ещё кряхтение: это напарник пытался сесть на своём лежаке. С третьей попытки ему это удалось.
— Привет, Конан. А ты… Спал здесь, со мной?..
— Привет, Велемир. Да, я спал прямо здесь. Потому что двери у чёртова Юркисса снабжены такими отвратительными засовами, что их может открыть куском проволоки любая шлюха! Или ещё какая шустрая сволочь. Ну а поскольку мы с тобой вчера… не выставили караула, я и перешёл сюда, к тебе — вдвоём-то оно как-то спокойней! Нам ведь совсем не нужно, чтоб нас обчистили. И утащили всё, нажитое непосильным трудом.
Велемир некоторое время смотрел на Конана, моргая заплывшими покрасневшими глазами, но потом до него дошло: он закудахтал, схватившись за живот:
— Конан! «Нажитое непосильным…» Не смеши. А то сейчас лопну…
Тут Велемир, который, как и варвар, спал, не снимая походной одежды, сумел-таки подняться и отправиться по известному адресу, чтоб действительно — не лопнуть. Конан, усмехнувшись в усы, встал с матраца. Подошёл к окну, выходившему на внутренний двор трактира, второй этаж которого традиционно для такого рода заведений служил гостиницей.
А ничего нового. Солнце, уже поднявшееся над крышей восточного крыла шестиугольной конструкции, светило прямо в глаза, не особенно хорошо, однако, рассеивая полумрак, царивший в узком колодце двора. Мокро блестела брусчатка, которой был выложен сам двор, и висели на натянутых вдоль и поперёк верёвках чьи-то рубашки, штаны и плащи — очевидно, кто-то из постояльцев захотел, чтоб жена Юркисса, она же по совместительству и главная прачка, постирала эти предметы туалета. Для чего это нужно, Конан уже не понимал: его вещи после стирки заметно чище не стали, но того факта, что их помочили в воде — отрицать не приходилось.
Вернулся Велемир. Выглядел он странно. Словно ветеран сотен сражений и приключений… Смущён.
— Конан… Слушай, я тебе вчера никаких глупостей не рассказывал?
— Хм-м… Смотря что называть глупостями. Например, рассказ о том, как вы втроём с Нозимом и Рахимом выловили Мессинскую Гидру, мне глупостью не показался. Второй был, если не ошибаюсь, о том, как ты лично «разобрался» с Дондерским разбойником — получеловеком-полубыком. Этот тоже — нормально прошёл. А вот третий, где ты рассказал о том, как потерял мизинец…