Магистр заплакал от горя и бессилия.
— Колдун, ты ошибаешься. Это наверняка не Древние. Древние не такие. Может быть, это те самые… ступившие по следу… порождения Темных Сил…
— Да? А шлемы на их головах ты видел? Почти такие же, как и у погибшего гладиатора, что должен был возглавить Легион Древних!.. А вот черная дрянь, что лезет из всех щелей и скоро затопит весь город, это и есть ступившие по следу, Потусторонний Мир воочию, который сейчас приникает на землю и покрывает собою все вокруг. Загляни в сердце свое, Орландар, и ты поймешь, что я прав.
Магистр продолжал молча плакать. Он и сам догадался (просто боялся признаться себе в этом), что Древние на деле оказались всего лишь дикими безмозглыми тварями, охваченными одной только страстью — слепой страстью убийства; что Орден в течение двухсот пятидесяти лет заблуждался, полагая, будто приход на землю Древней Расы восстановит справедливость и позволит исчезнувшей цивилизации достигнуть утраченных по вине людей высот в науках, искусстве и ремеслах… Он понимал, что проклятый колдун прав, но не мог смириться с очевидным.
— Идем же,— торопил Ай-Берек.— Еще не все потеряно. Еще можно остановить и Древних, и ступивших следом. Осталось совсем немного. Я ощущаю присутствие Конана. Он где-то здесь, возможно, за ближайшим же поворотом. Идем, Магистр Орландар.
Всхлипнув, старик кивнул. Колдун опять оказался прав: если они найдут беглеца, то найдут Шлем, и, может быть, Врата удастся закрыть. Вот только каким образом?..
Они осторожно вышли из-за угла здания, огляделись.
В самом начале поисков как сквозь землю провалившегося Конана Ай-Берек припомнил все известные ему заклинания, что могли бы оградить, защитить, спасти их от непобедимых воинов армии Древних. И, к собственному удивлению, таких заклинаний оказалось много; они практически беспрепятственно продвигались по улицам Вагарана, не замечаемые отвратительными захватчиками, что наводнили весь город… Однако у этой медали была и обратная сторона: постоянная подпитка волшебного поля вокруг двух стариков отнимала много сил у Ай-Берека, и ему все труднее становилось разглядеть ауру варвара в астральной плоскости; к тому же область астрального видения была затянула серой пеленой — несомненно, следствие мощного всплеска напряженности магического поля,—и изредка в дрожащем мареве беспроглядной серости вспыхивали кляксы такой жуткой, такой нечеловечески отвратительной черноты, что колдуна начинало тошнить. Он знал, что эти кляксы суть проявления силы более злобной, более жуткой, более древней, нежели сами Древние. Так, по-видимому, выглядели на астральном уровне отвратительно пузырящиеся черные лужи, мелкие ручейки черной жижи и странные черные сосульки, местами свисающие с карнизов и крыш; магия Ай-Берека на них не действовала, при появлении людей лужи, ручейки и сосульки начинали шевелиться, жадно тянуться к живой плоти, и колдун чувствовал, что с каждым мигом черных болезненных пятен на теле города становится все больше, их движения делаются более осмысленными, быстрыми и целенаправленными, и вскоре они покроют собой весь Вагаран, а за ним — и весь мир… что это и есть Смерть, вторгшаяся на землю…
Глава двадцатая
Город наводнили пьяные факельщики! Вдрызг пьяные. Это ж надо так надраться! Запалить столько факелов! Огромные какие… Дыму напустили, поддавохи…
Во, стража натрескалась в хлам. Ха-ха, в обнимку с лошадями падают… И валяются… Все валяются. Куда ни глянь. Весь город перепился. Сегодня же праздник! Вот только какой?
— Какой сегодня праздник? — Фагнир локтем ткнул в мохнатый живот. Не получив ответа, ухватился за хобот и повис, поджав ноги.— Праздник… пей до дна… вина… Махар, вина! — Опять все закрутилось и перевернулось. Опять удар. Теперь — спиной и затылком. И чистый, долго не стихающий звон вокруг головы.
Небо, отсвечивающее красным, заполоняют хоботы, шерсть, красиво блестящие железки, глаза под костью… Они — друзья! Тихие и добрые… единственные… Хорошо, что их все больше и больше… Протяни руки, и они поднимут тебя…
Фагнир протянул руки.
Усвоившие за проведенное вместе время, что от них требуется, воины Легиона Древних подхватили Хозяина и поставили на ноги. Хозяин хлопнул в ладоши — к нему приблизился удостоенный чести нести кувшины. Хозяин поднес руку к Шлему, снял его с головы — воины почтительно склонили головы. Хозяин стукнул Шлемом об кувшин — хмельная струя хлынула из узкого горлышка в подставленную бронзу.
— Др… рузья! — крикнул что есть мочи Фагнир и уронил губы в вино. Он всасывал в себя божественный напиток, пока не устал. Затем запрокинул голову вместе со Шлемом — на лицо, плечи, грудь хлынули ароматные струи.— Хочу схас… Хсс… с Хас… идем выпить,— Фагнир высунул язык, ловя капли, стекающие с водруженного на нужное место Шлема. Поймав одну, вернулся к родившейся идее.— Вдво… Впред в двор…ец… К Хашиду! Пить… Он и я… До дна…
Мир качало, как висячий мост над пропастью. Хорошо, что рядом друзья. Они подставляют животы, разрешают цепляться за волосы, хоботы… хоботы…
«Индюки! — ужаснулся Фагнир.— Мои друзья — индюки?!»
Он не успел как следует поужасаться, потому что из-за белого пятна впереди выглянул Хашид.
— Ха-а-а-сид! — радостно завопил приказчик.
Один из людей Фенди безуспешно, хотя и старательно искавший беглого гладиатора, вовремя увидел демонов и то, что они творят с людьми. Он бросился бежать сперва в направлении «Стреноженной вши», но вскоре лишь просто уносил ноги от полезших отовсюду чудовищ с топорами.
Несся куда глаза глядят. Высунувшись из-за угла какого-то дома, он напоролся взглядом на странную компанию: в его сторону шла и уже находилась в двадцати шагах от него орава демонов, и ее возглавлял в труху пьяный человек, одетый как купеческий слуга, которого чудища так бережно поддерживали под локотки и сопровождали с такой важностью, будто он — главарь их шайки.
Мутный, плавающий кругами взгляд предводителя демонов вдруг застрял на порученце Фенди, не успевшем скрыться за углом, и пропитое лицо засветилось радостью.
— Ха-а-а-сид! — заголосил главарь чудовищ, пялясь на него во все глаза и вытягивая в его сторону руку. Человек Фенди в полном смятении и ужасе бросился наутек. Прочь, куда попало.
Он петлял как заяц. Едва завидев отблески бронзовых секир и шлемов, кидался в сторону, не разбирая дороги.
Высокие ограды давались легко. Широкие канавы и ямы перескакивал одним прыжком. Но везде вновь и вновь он наталкивался на них. Воришка напрочь забыл о поручении, о каком-то варваре, плохо понимал, в какие кварталы его занесло, не знал, что делать дальше. Хотя бы получить небольшую передышку…
И вот вроде бы вокруг никого. Человек прислонился к высокой каменной ограде, вытирая пот и успокаивая дыхание. Сейчас он соберется с мыслями и…
Каменная ограда разлетелась, как под ударом могучего, предназначенного для пробивания крепостных стен ; тарана. Один из камней разбил голову подданному Фенди. Тот упал без сознания, но живой. На его грудь наступила огромная, когтистая лапа, ломая кости, сминая внутренности, выдавливая жизнь.
Амин, бывший телохранитель мертвого шаха Джумаля, не заметил, что кого-то раздавил. Не для того, чтоб лишить жизни жалкое существо, разломал он стену — это была помеха, и только. Но не одна. А они его не интересовали. Он не вглядывался в них, а ломал, сминал, крушил. Он расчищал себе дорогу и искал. Ему нужен человек, убивший его. Амин узнает его по запаху, дыханию, под любой одеждой, по хрусту гравия под сапогами. Амин найдет его и выпьет его кровь.