— Да на кой Эрлих сдался мне этот вонючий город?! — Конан вырвал свой кулак из цепких ручонок.
Маг согласился мгновенно, не споря:
— И не надо, и правильно — зачем тебе город? Я могу сделать тебя королем! Целый год!.. Хочешь?
Он с надеждой вгляделся Конану в лицо, но, похоже, не разглядел там ничего утешительного, обреченно вздохнул, закивал мелко и униженно:
— Понимаю… ты, конечно, варвар, но не дурак… Год — это очень мало… Хорошо! Десять лет?.. нет, пожалуй, десять лет тоже как-то… Хорошо. — Он еще раз вздохнул и решился: — Пятьдесят. Пятьдесят лет здоровой, богатой, интересной жизни. Мы заключим новую сделку. Я стану твоим рабом на пятьдесят лет. Даже для меня это — много, но альтернатива куда ужасней. Ты в своей варварской простоте даже понять не способен — насколько ужасней… я ведь стану совершенно беспомощным! Совершенно, понимаешь? Зачем тебе нужен беспомощный увечный раб? Тебе ведь просто нужно это тело, да? — он улыбнулся, жалко и заискивающе. — Нет проблем! Ты его получишь. Только… сначала найдем еще одного человека. Сделаем тройной обмен. Ты получишь свое тело назад, а я — этого, постороннего. Бедолага, правда, какое-то время помучается, но это ведь ненадолго! В чужом теле трудно колдовать, но все-таки можно, я быстро приведу свое тело в норму, если… если только не буду сам в нем находиться. И я буду полезен тебе. Целых пятьдесят лет! Это больше, чем ты вообще мог бы надеяться прожить, при твоей-то жизни, ты что, не понимаешь?!!
— Наверное. — Конан пожал плечами, вставая и отряхивая руки от всякой налипшей дряни. — Я же варвар. ОБМЕН.
— НЕТ!!! — завизжал маг, тоже пытаясь вскочить, но оскальзываясь на влажной глинистой земле. — Пойми! Я могу быть полезен! Зачем тебе беспомощный раб?!!
Голос его сорвался на вой, но слово уже было произнесено, а позаимствованные на время стихии — возвращены самим себе. И в следующий миг уже Конан сидел, нелепо раскорячившись, у костра, царапая по инерции ногтями глинистую почву. Он тряхнул головой, прислушиваясь к себе с некоторой тревогой — мало ли чего мог за шесть дней учинить не слишком-то заботящийся о сохранности временного обиталища постоялец? Но никаких особых несообразностей не заметил. Правда, очень хотелось есть. Но есть ему всегда хотелось, это просто за почти недельное пребывание в чужом теле он слегка отвык от постоянности этого желания, вот и отметил с непривычки.
А еще очень хотелось заткнуть чем-нибудь мага.
Потому что маг выл.
Монотонно, надсадно, с надрывом и всхлипами на вдохах.
Он рухнул на землю сразу же после обмена, начав выть еще в падении, и теперь катался по ней, скорчившись и прижимая обе руки к промежности. И — выл…
Конану стало противно. Ему всегда были отвратительны мужчины, настолько не умеющие переносить боль. Пусть даже и довольно сильную, но ведь не смертельную же, в конце-то концов? Если ты мужчина — стисни зубы и делай то, что должен делать мужчина, а выть и кататься по земле — не мужское это занятие.
— Заткнись, — бросил он вяло. В ушах уже свербило.
Маг замолчал — мгновенно, словно ему перерезали голосовые связки. Только крутиться и корчиться стал в два раза активнее, словно червяк на раскаленной сковородке — похоже, без воплей терпеть ему было совсем уж невыносимо. Но Конану почему-то не было его жалко.
Ну вот ни капельки!
Наклонившись, он поднял заранее положенный у костра пояс. Отряхнул его от налипших травинок, спрятал в потаенный кармашек огниво. Застегнул на талии — поверх нацепленного магом шитого золотом безобразия с пряжкой, украшенной чуть ли не дюжиной крупных драгоценных камней. Ничего, до первого перекупщика… в привешенном к этому золотому недоразумению кошеле тоже что-то позвякивало весьма увесисто, и это настроило Конана на философский лад.
— Ты так и не понял, — сказал он примирительно, глядя сверху вниз на беззвучно хватающего воздух ртом мага. — Мне вообще не нужны рабы. Вообще, понимаешь? А королем я и так стану. Мне предсказано.
И зашагал по дороге к западным городским воротам.
Конечно, обещался он быть у шахиншаха только завтра. И, на первый взгляд, как-то даже невежливо прерывать долгожданную встречу двух исстрадавшихся в разлуке сердец и прочих частей тела, да и хороший он, вроде бы человек, не склонный нарушать данное слово… но…
Шахиншах был клиентом.
А за долгие годы своего общения с разнообразными клиентами Конан на собственном горьком опыте убедился, что большинство из них почему-то обладают очень короткой памятью. Сегодня он тебе благодарен по гроб жизни и счастлив, а завтра — кто его знает? Зачем лишний раз вводить людей в искушение?