Конан поморщился. Култар развел руками.
— Идите за мной, — сказал Кхэш, опустился, наконец, на четвереньки и поскакал по тоннелю.
Друзья едва поспевали за его взбрыкивающим задом. Бежать пришлось долго. Земляные тоннели давно сменились каменными, а Кхэш все так же стучал копытами впереди, лишь изредка оглядываясь, чтобы убедиться, что союзники не отстали. Повороты, переходы через узкие лазы-норы в другие тоннели — у Конана закружилась голова, он давно уже и не пытался запомнить дорогу. Оставалось только полагаться на верность нового союзника, ненавидевшего звериной ненавистью весь род людской.
У Култара подкашивались ноги, и даже Конан дышал тяжело, когда Кхэш, наконец, остановился.
— Впереди два поворота. За ними стражники. Затем — ход наверх, в дом оракула.
Пожалуй, впервые он сказал такую длинную фразу, и Конан подумал, что не так уж и туп их неожиданный союзник. Вполне может сообразить, что проще всего, после убийства оракула, заманить бывших товарищей в недра подземного лабиринта — якобы в поисках сокровищ — и оставить там навсегда. И клятву не нарушит — не убивать союзников — и сокровища себе оставит. Только вот, нужны ли ему сокровища? Понимает ли он, что такое эти сверкающие камешки? Станет ли ради них предавать? Да и, вообще, видел ли он их? Если он спрашивал, что это такое — сокровища…
— Сколько там стражников? — расспрашивал Култар.
— Много.
— Сколько? Два, три, десять… Сколько?
Кхэш молчал, и южанин начал терять терпение:
— Вот, у тебя четыре ноги, — он показал, — одна, две, три, четыре. Столько стражников?
В любом случае придется просто положиться на его обещание. Ничего другого не придумать.
— Больше четырех ног у стражников? — пытал кхэша вконец запутавшийся Култар.
Кхэш подавлено, а, может, с ненавистью, молчал.
— Сколько ног… тьфу ты… сколько стражников? Больше ног у тебя, чем у стражников? То есть стражников больше, чем ног у тебя?
Конан посмотрел на догорающий факел.
— Если мы не хотим остаться в темноте, нужно спешить. Придется выскочить, рассчитывая на внезапность. Может, удастся их разоружить: не хочется убивать простых солдат.
Ступая как можно тише, друзья прошли поворот и остановились перед следующим. Из-за угла, доносились приглушенные голоса. Охрана, как всегда, играла в кости. Похоже, стражников
«А почему это я решил, что клятва для него что-то значит? — продолжал размышлять Конан. Клятва значима для людей, да и то не для всех. Этот монстр может просто не понимать, что такое клятва. Но, что такое обман, он знает. Он говорил — вы обманите».
Киммериец вздохнул: было всего двое. Один с пропитым, хриплым голосом — очевидно старый солдат, другой, обладатель тонкого, юношеского голоска — вероятно новобранец. Они увлеченно бросали кости, спорили, делали ставки. Когда из-за угла вышел гигант с огромным, вороненым мечом в руке, стражники даже не вскочили с бочонков, не попытались обнажить оружие. Перед ними стояла бочка, на которой валялись кости и несколько медных монет.
Конан, не мешкая, подошел ближе и приставил острие меча к горлу старого солдата, растерянно шевелящего закрученными усами, в которых уже пробивалась седина. К юноше-новобранцу подскочил Култар и, ласково улыбаясь, прижал палец к губам — молчи, а не то…
Меч в его руке был не таким огромным, как у Конана, но выглядел также весьма внушительно.
— Где оракул?
Конан посмотрел на новобранца, ожидая, что тот окажется менее стойким, нежели старый солдат. Юноша молчал. На его почти девичьем лице разлилась смертельная бледность, но глаза смотрели спокойно и даже с некоторым вызовом.
— Оракул у себя, — ответил «старый солдат» неожиданно тонким голосом, и Конан, приглядевшись, увидел, что перед ним типичный обжора, растяпа и размазня. Такие были в любой армии и служили, как правило, при кухне или в обозе.
— Сколько человек его охраняют?
— Не говори! — крикнул юноша басом и Конан признал в нем, хоть и молодого, но смелого и мужественного воина.
— Да что он мне? Родня, что ли? — обиделся «размазня».
— Вот это верно! — вставил Култар.
— Пойдете направо, там, у двери стоят двое — сдадутся, как только увидят твой меч! А вот, дальше, у второй двери — четыре человека — с ними придется повозиться. Ну а в доме оракула охраны нет.
— Предатель! — ломающимся голосом пробасил юноша и сплюнул.
Конан взял новый факел из связки, лежащей у стены, и дал знак Култару. Тот ловко связал обоих воинов, рты заткнул кляпами, помедлил, раздумывая, затем собрал с бочки кости и сунул в карман.
— Чтобы не играли во время несения службы, — пояснил он ухмыльнувшемуся Конану.
Кхэш только теперь вышел из-за поворота и Конан понял, что он смертельно боится мечей. Это следовало взять на заметку. Связанные солдаты вытаращили глаза и замычали, пытаясь разорвать веревки.
— Наш друг не будет вас убивать, — сказал Конан и, повернувшись к чудовищу, спросил:
— Так ведь?
Кхэш фыркнул, и было неясно — согласен он или нет. Косясь испуганным глазом на мечи союзников, он потопал вперед по коридору.
— Как бы не наделал шуму раньше времени, — озабоченно сказал Култар, устремляясь
следом.
Конан медлил.
— Где оракул прячет сокровища? — он вынул кляп у старшего охранника.
— Мы не знаем… Говорят, где-то у самой реки, в пещере.
— Эта река — она что? Действительно… если выпить воды — все забудешь?
— Так говорят, — стражник был рад услужить великодушному воину, который только что подарил ему жизнь, — говорят, но никто из нас не пробовал.
Конан вернул кляп на прежнее место и зашагал по тоннелю. Как он и думал, у очередного поворота его ждали Култар и кхэш, знаками призывая не шуметь. Киммериец едва не захохотал: уж если кому и следовало производить меньше шума, так это им.
Из-за угла доносились голоса. Конан покачал головой. Какой идиот расставлял посты? Стража за углом — просто счастье для нападающих! Как и в прошлый раз, он вышел, поигрывая мечом. Через несколько секунд и эти стражники были связаны. Ключ от двери был в кармане одного из охранников — еще одна глупость. Оставались, по словам «старого солдата», четыре воина у вторых дверей. Но, как ни странно, вторая дверь не охранялась вовсе. Более того — была призывно распахнута. Ловушка? Конан осторожно заглянул внутрь. Уходящая вверх лестница и дневной свет. Значит, они уже в доме оракула. Но почему нет охраны? Бесшумно ступая, Конан скользнул вверх по лестнице. За ним крался Култар. Кхэш остался где-то позади. Лестничная площадка, окна, забранные решетками и… никакой стражи. Все это не вписывалось в легенды о том, что дом оракула охраняется, как королевский дворец. Конан прошел по коридору, открыл одну дверь, вторую — никого.
В следующей комнате сидели две седые заплаканные женщины безобразного вида. Старухи походили друг на друга, как две капли воды. Молча, они указали на дверь, ведущую, судя по всему, в спальню.
Киммериец вспомнил рассказ «дервиша». Да, перед ним явно сидели две красавицы» — Алкунса и Инирга. Значит, не так уж и обманывал оракул.
Конан медленно вошел в спальню. Перед ним, на широкой кровати под шелковым балдахином, лежал тяжело больной человек. Ввалившиеся глаза лихорадочно блестели, заострившийся нос выдавал приближение смерти. Спутанные, когда-то черные а теперь пегие от седины волосы, торчали клочьями.
Оракул походил на того дервиша, который рассказывал занимательные истории в каморке над таверной, только теперь уже ему не требовался грим.
— Я знал, что мы встретимся, Конан, — прохрипел больной, — и знал, что эта встреча будет перед моей смертью. Ты пришел убить меня.
— Убить тебя пришел другой… Но теперь я не позволю ему это сделать.
В спальню вошел Култар, за ним, пригнувшись, кхэш. Он вновь поднялся на задние ноги и теперь неумело балансировал у кровати того, кого он так мечтал убить.
— Конан, — с трудом продолжал старик, — послушай. Я — виноват. Я обманул тебя. У меня нет сокровищ. Да, мне несли деньги, но я все тратил на эксперименты… Колдовское зелье стоило дорого, а сам я не умел его приготовить. Для этого нужно быть колдуном, а я, всего лишь… оракул. Все, что у меня есть, Конан, лежит тут в спальне, вон в том ящике. Там всего лишь медь и серебро. Остальное потрачено. С трудом оторвав голову от подушки, он показал на небольшой, окованный железом сундучок, сиротливо стоящий в углу.