— Кром! Как быстро они кончаются! — ворчал он вполголоса. — Только вчера был полный кошелек! Опять наниматься охранять караваны? Или вспомнить ремесло вора? Или пробраться туда, где еще помнят Амру, и вновь заняться пиратством?
Но, перебирая мысленно все свои старые профессии, Конан с некоторым удивлением осознал, что его не прельщает больше ни опасности воровского дела, ни романтика пиратства. Но не вечно же ему охранять караваны?!
Услышав крики, Конан остановился. За поворотом, похоже, собралась большая толпа. Слышались веселые возгласы, кто-то громко предлагал три к одному на то, что здоровяк продержится еще полколокола…
Подойдя к оживленной толпе, Конан увидел в высшей степени странное зрелище. Четверо солдат и несколько простолюдинов избивали человека могучего сложения. Гигант уже с трудом держался на ногах, но даже не пытался защитить себя.
Солдаты коваными сапогами наносили самые болезненные удары. Примазавшиеся к избиению бродяги работали в основном кулаками.
Но вот солдаты… Особенно свирепствовал один смуглый чернобородый воин. Приемы его были необычны — слегка подпрыгнув, он выбрасывал вверх одну ногу, затем резко опускал, и в этот момент на смену ей взлетала вторая — та, которой он и бил, как кузнечным молотом, в живот противника.
У избиваемого, голого по пояс человека было прекрасное тело — воина, атлета, богатыря, вполне способного защитить себя. Вместо этого гигант молча терпел избиение. Синяки и ссадины покрывали его могучий торс. Из разбитого носа струилась кровь. Правая бровь превратилась в кровавый сгусток и закрыла глаз. Губы чудовищно распухли и кровоточили в нескольких местах. На руках виднелись неглубокие порезы, которые могли быть нанесены только лезвием ножа.
С недоумением взирал Конан на это странное зрелище — здоровяк, который не защищается. Презрение на лице киммерийца сменилось тревогой, когда он заметил, что еще немного, и атлет упадет под ноги разгоряченным солдатам. И тогда его забьют насмерть.
Шагнув вперед, Конан несколькими движениями разбросал нападавших. Смуглый солдат, так ловко вскидывавший ноги, раздосадованный помехой, попытался напасть на непрошенного защитника. Зарычав, он двинулся на Конана, намереваясь, очевидно, использовать свой коронный прием.
Но киммериец не стал ждать, пока солдат вновь продемонстрирует уникальный стиль рукопашного боя. С быстротой нападающей кобры, практически не размахиваясь, он нанес солдату страшный удар в лоб. И не кулаком — чтобы не убить — а раскрытой ладонью. Отлетев от места событий шагов на пять, чернобородый остался недвижим. Остальные участники потасовки, узнав в неожиданном противнике Конана-киммерийца, пустились наутек.
С брезгливой гримасой, ибо варвар не жаловал тех, кто не мог или не хотел себя защитить, Конан помог избитому здоровяку дойти до ближайшей таверны.
— Спасибо, — прошептал тот разбитыми губами. — Меня зовут Кушух, я родом из Немедии.
— Почему ты не защищался? Ты мог без труда раскидать их всех!
— Я знаю… но я не могу… — Избитый с трудом опустился на скамейку. — Не могу…
— Почему?
— На мне заклятие… Готов ли ты выслушать мою историю?
— Если принесут вина и мяса, — проворчал Конан и сделал знак трактирщику.
— Я родился в Немедии, в небольшом селении, близь границы с Коринфией, — начал избитый гигант. — С детства я был силен, как бык, а в юности так возгордился своей силой, что стал дерзок и заносчив. Меня боялись все в нашем селении и окрестностях. Я мог ни за что, ни про что избить мужчину и даже ударить женщину, если она мне не покорялась. Меня боялись и ненавидели за мою силу…
— Не за силу! — перебил Конан
— Да, конечно… — грустно согласился Кушух. — Не за силу! За то, что я избивал людей… Ты прав…
— Ладно, продолжай, — сказал Конан, наполняя кружки.
Кушух с благодарностью кивнул и, морщась от боли в разбитых губах, единым духом осушил свою кружку.
— Жители нашего и соседних селений отправились к чародею Аль-Руфину. Они собрали все деньги, что у них были, и попросили о помощи. Но на сей раз чародей не стал брать плату. Выслушав рассказ одного из старейшин, дочь которого я изнасиловал, он наложил на меня это страшное заклятие. С тех пор я не могу ударить ни одного человека. Ни кулаком, ни мечом, ни чем-нибудь другим… И люди каким-то образом узнают об этом и бьют меня, где бы я ни появился. Редкий день мне удается прожить без побоев.
— И сколько лет ты так мучаешься? — спросил Конан.
— Почти десять лет. Только сила помогает мне держаться… Любой другой давно был бы мертв.
— Ты не пробовал попросить колдуна снять заклятие? По-моему, ты уже достаточно наказан.
— Пять лет назад колдун Аль-Руфин умер… Мне теперь ничто не поможет… — По широкому лицу Кушуха потекли слезы.
— У меня есть знакомый чародей… — в раздумье начал Конан. — Пожалуй, я мог бы попросить его…
— А он достаточно силен, чтобы снять чары? — с надеждой спросил гигант. — Дело в том, что один уже пробовал, и ничего не вышло, стало только хуже.
— Я не разбираюсь в колдовстве, — с досадой бросил северянин. — Если ты сомневаешься, то не стоит и пытаться!
— Нет, нет! — Кушух схватил киммерийца за руку. — Надо попробовать! Сделай это, и я навечно твой раб!
— Мне не нужны рабы, — с презрением процедил варвар.
— Подожди, — умолял Кушух, — ты ведь Конан? Я слышал, как эти шакалы, разбегаясь, выкрикивали твое имя! Ты Конан?
— Да, я Конан, — проворчал варвар, — что дальше?
— Я знаю, как тебя отблагодарить! Знаю! Ты ведь любишь большие сверкающие камни? Рубины, алмазы — я знаю, где их так много, что даже я, с моей силой, не смогу все унести.
Конан невольно еще раз окинул взором фигуру исполина. Пожалуй, впервые киммериец встретил человека, который, скорее всего, не уступал ему в силе. Обнаженное до пояса тело немедийца бугрилось мышцами. Поймав взгляд Конана, Кушух медленно поставил на стол согнутую в локте правую руку. В единственном открытом глазу его была усмешка.
— Так у нас в Немедии меряются силой. За всю жизнь никто не смог выстоять против меня и несколько мгновений.
В синих глазах Конана загорелся мрачный огонек. Он мог бы быть и поучтивее, этот немедиец! Видно, не всю дурь из него выбили! Просит помощи, и тут же хочет посрамить нового друга! Кром! Ладно, посмотрим, на что он способен!
Сцепившись ладонями и прочно уперев локти в стол, гиганты разом напрягли мышцы. Гомон в таверне утих. Такого зрелища завсегдатаи харчевни еще не видели. Два исполина решили странным образом померяться силой! Побороться одними руками. Со стороны казалось, что за столом сидят каменные изваяния. Только страшно вздувшиеся мышцы и легкое подрагивание рук говорили о том, какую огромную силу прикладывают соперники друг к другу.
Кушух, увеличивая нажим, с усмешкой смотрел на противника. Он был уверен в победе. Рука киммерийца медленно клонилась к столу. Казалось, еще немного… Но синие глаза Конана, встретившись с ликующим взором немедийца, вспыхнули гневом. И варвар призвал на помощь Крома!
Он не позволял себе тревожить бога по пустякам, но теперь, похоже, настал момент, когда срочно требовалась поддержка. И бог не остался безучастным к мольбам своего героя. Конан ощутил прилив сил. Он знал, что сейчас Кром, склонившись с горы Бен Морг, с тревогой наблюдает за борьбой. Он, Конан, не посрамит своего заступника!
Теперь уже рука Кушуха была близка к тому, чтобы бесславно упасть на стол. Ликование на лице его уступило место удивлению, а затем и отчаянию. Со страхом смотрел он, как похожий на каменную глыбу кулак киммерийца медленно пригибает его руку к столу.
— Хватит, — прохрипел он, — хватит, я вижу, как ты силен!
— Борись! — сквозь зубы процедил Конан. — Борись до конца!
С искаженным: покрасневшим лицом, на котором особенно страшно обозначились синяки и ссадины, Кушух из последних сил сдерживал натиск киммерийца. Но сил оставалось все меньше, и скоро рука его коснулась стола,
— Теперь я вижу, что ты действительно тот самый Конан-киммериец, о котором я столько слышал, — сказал Кушух, растирая локоть.