— Шебрум Шерганум! — Его голос загремел по комнатам и, повторяясь отражённым эхом где-то в подземельях, вскоре затих.
Кетт отчаянно вскрикнул, когда нижняя часть его тела начала поворачиваться влево, а верхняя закрутилась в противоположную сторону. Терзаемый владыка замка громко и мучительно застонал. Митанни плакала. Конан тщетно пытался прорваться через огненную преграду.
— Порвать конями меня хотел! — громко рассмеялась тварь.
По залу прокатился громкий сухой треск. Это сломался позвоночник Кетта. Дико закричав, он без чувств рухнул на землю.
Нар-Дост опять перевёл внимание на варвара:
— Теперь твоя очередь!
Он уже раскрыл рот, чтобы выкрикнуть уничтожающее заклинание, когда внезапно, поразив его уши как ледяной колокольчик, в помещении зазвенел холодный смех:
— Поздно! Ты упустил свой шанс!
Колдун с ужасом посмотрел в окно. Горизонт был тёмен и безжизненен. Высоко на небе гасли последние искорки. Закат солнца он пропустил!
На один краткий миг Нар-Доста охватила паника, но он быстро опомнился и пришёл в себя. Бессмертие может подождать, но а потеря силы и власти — нет. Сейчас нужно расправиться с теми досадными мушками, которые столь невпопад появились и задержали его. А завтра… Завтра снова будет заход солнца.
Как раз в этот миг за спиной варвара материализовался Первый жрец богини Анахиты. Вытянув руки к пентаграмме, он прогремел:
— Тиддум Вархишам!
Из его ладоней вырвался поток яркого света и спрятал Нар-Доста и Митанни в синий пылающий кокон. Заклятие заставило находящихся внутри на время окаменеть.
Остатки колдовства Нар-Дост исчезли. Первый подал Конану его мешок.
— Доставай шкатулку, быстрее! Я остановил его ненадолго!
Киммериец нехотя повиновался.
Грани горного хрусталя засияли ясным чистым светом, как тысячекратно умноженный свет множества свеч. Держа драгоценный камень в руке, киммериец насмешливо смотрел на жреца.
— А теперь отдай его мне!
Варвар уже начал протягивать ему шкатулку, когда до него дошло: голос звучал внутри головы, то есть чародей пытался им управлять.
— Нет!
Морщинистое впалое лицо старика вдруг напомнило ему череп. Оно было зловещим, запавшие глаза горели ненавистью. Левой рукой сжав драгоценный камень, Конан правой рукой схватил меч и направил его на грудь жреца.
Первый с усилием совладал с собой и заговорил с варваром терпеливым и успокаивающим тоном, словно дед с упрямым расшалившимся дитём:
— Это весьма мощный магический предмет. Ты с ним не сможешь справиться. Овладение им и контроль требуют слишком большого сосредоточения. А без этого Нар-Доста не одолеть. Если он освободится, мы все будем уничтожены.
Варвар стрельнул глазами на синюю сферу. Ему показалось, что тварь внутри немножко шелохнулась. Слова старика звучали убедительно, но шестое чувство предупреждало Конана, что старик не совсем честен с ним и что шкатулку он в первую очередь требует совсем не для победы над Нар-Достом.
Лицо Конана застыло. Почему чародей сказал, что он не сможет сосредоточиться? Он ведь точно знает, чего хочет — уничтожить ту бестию, которая угрожает Митанни. С этой единственной мыслью Конан отворил шкатулку. Семь камней цвета радуги исчезли. Исчез и хрусталь. Зато меч Конана вдруг запылал ярким белым пламенем. Казалось, что весь свет мира сосредоточен на его лезвии. Конан в тот миг был абсолютно уверен в своей победе; он чувствовал, как в его теле пульсирует такая сила, какой он ранее никогда не испытывал. Подскочив к сфере, киммериец одним ударом разметал её стены. Синяя дымка пропала, как будто её никогда и не было. Время возобновило свой бег. Теперь у Нар-Доста появились основания для страха.
Колдун сердито закричал, когда понял, что не сможет противостоять могуществу, сосредоточенному на острие меча варвара, который бросился на него, словно таран. Каждой порой своего тела он ощущал безграничное могущество, силу Вселенной, сосредоточенную в руках ненавистного киммерийца. Колдун чувствовал, что врага не одолеть. Даже тысячекратно более могучим магам на всём восточном побережье такое бы не удалось. А возможно и всем богам известного мира. Леденящий, исполненный решимости блеск холодных голубых глаз северянина сулил смерть.
Смертиглав на груди как будто в ужасе замолотил крыльями. Стеклянный куб вдруг разлетелся на тысячу мельчайших кусочков. Вылетевшая из него бабочка быстро выросла так, что её тень закрыла Нар-Доста. Между варваром и чародеем парило призрачное порождение из ужаснейших ночных кошмаров. Тысячекратно увеличенное насекомое бесшумно било по воздуху бархатными тёмно-серыми крыльями. Вместо головы скалился ухмыляющийся человеческий череп. Крылья стали хлопать ещё быстрее, в зале закружился ураган. Чёрная грива киммерийца развивалась. Мужчину за ним напор магического вихря аж прижал к стене. Конан отступил на шаг. И ещё. Меч в его руке завибрировал, задрожал и запылал ещё ярче. Смертиглав, ослеплённый ярким сиянием лезвия, дрогнул. Конан не колебался — тигриным прыжком он оказался рядом с гигантской бабочкой и рубанул со всей силы сверху вниз, целясь в череп. Его удар почти не встретил никакого сопротивления. Меч разрубил призрачное тело пополам. Раздался страшный крик. Человеческий крик. Призрак ещё некоторое время парил в воздухе, но затем исчез, как будто никогда и не существовал.