Конан схватил Скарфена за плечо.
- А как выглядит этот ваш чародей?
- У него множество обличий, - удивленно ответил ванир. - Никто не знает, какое из них истинное. А почему ты спрашиваешь?
- Да потому, что вчера ко мне в гости забрел некий старикашка, почему-то назвавшийся Кивайдином... - И Конан рассказал своим спутникам о случившемся.
Черное лицо Фьюри сделалось серым, Скарфен и Эйджес схватились за головы и лишь Скольд ничем не выдал своих чувств.
- Скачем дальше, как ни в чем не бывало, - бросил киммериец своим растерявшимся спутникам. - От судьбы не уйдешь, однако надо сделать все, чтобы насадить эту тварь на кол вместо нас!
- Как он мог нас выследить? - потрясенно прошептал Фьюри, ни к кому в отдельности не обращаясь.
- Он вернулся из-за Звездных Сфер... - мрачно проронил Скарфен, вернулся с новой силой - верно, ею одарили его боги...
- Но как бы то ни было, у нас нет иного выхода, как во весь опор скакать на восток, - промолвил Эйджес. - Других средств борьбы с Кивайдином мы не знаем, и уже нет времени, чтобы заниматься изысканиями...
- А почему этот ваш колдун не прикончил меня, вы можете мне ответить? резко вмешался Конан. - Или он решил позабавиться? Я знавал могучих чародеев, для которых подобные игры окончились весьма плачевно.
- Никто не знает ответа на этот вопрос, - глухо отозвался Скольд. Быть может, ты и прав. А, возможно, чародей обрел новые силы, но при этом на него наложили и какие-то новые ограничения - Боги редко делают бескорыстные и безвредные подарки. Все может быть...
- Ну, раз никто не может сказать ничего дельного, тогда вперед! подытожил Конан. - На восток, к храму Ханумана!
И они пришпорили лошадей.
Нет нужды описывать их дорогу через Туран. Жесткая длань Илдиза не давала палачам скучать без работы, зато дороги в его владениях были неплохи и постоялых дворов хватало даже в не слишком населенных местах - за разбой полагалась мучительная казнь на месте, и повешение считалось великой милостью. Отряд Конана скакал на восток вдоль южной оконечности Моря Вилайет. Позади остались Шангара и Хоарезм, не так много оставалось и до памятной реки Запорожки. Из этих мест начинался Великий Торговый Путь - от границ Турана до самого Кхитая. Дорога была неблизкой, однако и не особенно опасной - купеческие караваны все время двигались от заката к восходу и обратно. На тракте можно было встретить кого угодно; здесь встречались выходцы из самых дальних народов.
Конан не находил себе места - чутье подсказывало ему, что за ними следят, однако, несмотря на все уловки, киммериец так и не сумел обнаружить соглядатая. Бросить тракт и пробираться дикими афгульскими горами, где высокие, достигающие поднебесья хребты перемежались протянувшимися с юга жадными языками сухих пустынь, он не хотел. Хотя отряд и не испытывал ни в чем нехватки, лезть очертя голову в совершенно неведомую страну представлялось неразумным.
Мало-помалу местность стала меняться. Исчезли последние поселения, над сторожевыми постами которых развевался стяг Турана; началось вендийское пограничье, десятки лиг дикой местности, где Гиндукушские Горы чередовались с причудливыми островками вечнозеленых лесов - в тех местах, где водяные жилы находили дорогу к поверхности или где сбегавший с вечных снегов поток орошал участок плодородной земли. Караваны старались миновать эти места как можно скорее - местность изобиловала разбойниками, беглецами как из Турана, так и из Вендии.
- По-моему, пришла пора сворачивать, - поделился своими сомнениями с остальными Конан. - Кивайдин - или кто-то из его прихвостней - висит у нас на плечах; его надо стряхнуть. Края здесь, конечно, дикие, зато довольно много воды, да и лес - укрытие надежное. Предлагаю уклониться к югу и сделать крюк через Айодию.
- А что это нам даст? - заметил Скольд. - Если даже Конан-киммериец не смог обнаружить шпиона - то, значит, дело тут не обошлось без колдовства. Соглядатай Кивайдина последует за нами и в Вендию, и в Кхитай, и даже за край Великого Восточного Океана, что тянется, говорят, до самого края нашей земли. Я думаю, что чем скорее мы окажемся на месте, тем лучше. - Несмотря на фигурку Ханумана, они не отваживались впрямую называть цель их похода. Кроме того, почему бы не попробовать устроить засаду прямо здесь, на тракте?
- Предоставь это дело мне, - в упор глянул на него Конан. - Шпиона следует убрать и, клянусь Кромом, я это сделаю! Но не на этой дороге, где каждому ослу ясно, где мы будем на следующий вечер, где нельзя свернуть в сторону! В Вендии мы заставим нашего преследователя держаться к нам поближе.
На это никто не смог ничего возразить.
От постоялого двора, больше смахивавшего на небольшую крепость, к закрывшему полнеба южному перевалу уходила неширокая тропа. Небо было черным-черно, звезды еще и не думали угасать, когда пятеро путников, ведя в поводу коней, осторожно выбрались за ворота. Выбрались - и словно растворились в ночи.
Утро застало их в величественной роще исполинских горных кипарисов. Узкая тропа серпантином поднималась по крутому склону; никто не смог бы подняться по ней незамеченным.
Они отвели коней в лесок, а сами устроились в засаде на краю рощи. Началось долгое, томительное ожидание.
Они просидели в засаде весь день. И лишь когда землю вновь объяли вечерние тени, внизу, подле самой подошвы горы, Конан заметил какое-то движение.
Приближался невысокий старый человечек, тяжело опирающийся на длинный белый посох. У Конана от удивления глаза полезли на лоб. Чтобы их преследовал сам Кивайдин?..
Всю четверку спутников киммерийца трясла крупная дрожь.
- Вся надежда - на Ханумана... - еле-еле выдавил из себя Скарфен, кое-как пытаясь наложить стрелу в тетиву.
- Да, против Кивайдина обычное оружие бессильно, - вторил ему Фьюри.
- Ну, это мы еще посмотрим, - проворчал киммериец.
Старик приближался. Видно было, что подъем дается ему не слишком легко - он частенько останавливался, и даже пару раз присел отдохнуть. Конан взял из неверных рук Скарфена лук со стрелами.
- Когда имеешь дело с магами, кодекс чести оставляй дома, назидательно произнес он, вскидывая оружие и щуря левый глаз.
Долгие часы упражнений на стрельбище не прошли даром. Сделав небольшую поправку на ветер, Конан мягко отпустил тетиву; стрела мелькнула в воздухе, вонзившись точно в левую половину груди старика - там, где должно было быть сердце.
Фигура с посохом замерла, пошатнулась - и беззвучно повалилась на камни. Конан оглядел своих спутников торжествующим взором, однако на их лицах не было видно радости.
- Ловушка, - заявил Фьюри.
- Мираж, - согласился Скарфен.
- Ждет, когда мы подойдем, - подхватил Скольд.
- Подойти все равно надо - но давайте возьмем с собой Ханумана, закончил Эйджес.
- Слушайте, оставайтесь здесь, - Конан выпрямился во весь рост. - Я стрелял сам. И это мое дело выяснить, жив враг или уже нет.
Слуги чародея согласились с ним до неприличия поспешно.
Старик лежал на спине, задрав вверх седую растрепанную бороденку. Стрела вошла точно в сердце; серая дерюга задубела вокруг раны от засохшей крови. Остекленевшие глаза были широко открыты; одним словом, старик был мертв, как колода.
Конан деловито обшарил тело. Ничего, что может вызвать интерес. Сумка с немудреной дорожной едой - и больше ничего.
- Осторожно, Конан! - крикнул из-за кустов Скарфен, поднимая высоко в воздух статуэтку Ханумана. - Кивайдин хитер, он может только притворяться!
- Так хорошо притворяться может только труп, - проворчал киммериец.
Он оставил тело мертвого соглядатая лежать на камнях и зашагал обратно к роще. Из-за спины у него внезапно донесся тонкий издевательский смех; Конан молниеносно оглянулся, уже готовый к бою, с мечом в руках - однако труп старика по-прежнему лежал в той же позе; склон был пуст и гол. Ни души.