— Теперь ты умрешь, грязный предатель! — прорычал варвар.
— Это мы ещё посмотрим, щенок! — осклабился Сулдан, с трудом контролируя закипающую в нём ярость.
Конан взмахнул мечом и, издав леденящий душу боевой клич киммерийцев, бросился на врага. В первые же мгновения боя лицо предателя исказила гримаса ужаса, животного страха, ведь он никак не ожидал от двадцатилетнего юноши недюжинной силы и звериной ловкости, воплощенной в стремлении во что бы то ни стало покончить с врагом. Он сошелся в схватке с разъярённым львом, пусть ещё молодым, но смертельно опасным противником. Сам он большую часть сознательной жизни провел в кабаках за кружкой эля, время от времени участвуя лишь в пьяных трактирных драках и звон стали на полях сражений был ему не знаком. Под натиском быстрых как молния ударов, он вынужден был отступать, неуклюже пятясь назад и едва успевая подставлять клинок для защиты.
Идеально отточенное лезвие слегка изогнутого клинка, блеснув алым в предзакатных лучах, полосонуло предателя по животу, который обеими руками пытаясь удержать вываливающиеся наружу внутренности, упал на колени, холодея на глазах. Следующим быстрым и точным ударом, Конан, завершая схватку, отделил голову от туловища врага. Голова Сулдана, с застывшим отражением ужаса в остекленевших глазах, откатилась к ногам победителя. Конан в сердцах сплюнул на обезглавленный труп, и вытирая пот со лба, обернулся к Ворону.
Маул, не взирая на многочисленные порезы и глубокие раны, из которых струйками сочилась кровь, продолжал сражаться с мрачной ухмылкой на лице. Казалось сама смерть не могла одолеть идеального бойца. Но и его противник не был из числа простых воинов. Его клинок, описав смертоносную кривую, пронзил насквозь плоть врага, выйдя с обратной стороны. Маул, истекая кровью, упал на землю, но не прошло и мгновения, как вновь поднялся на ноги и продолжил бой. Конан, глубоко пораженный случайным открытием, замер в оцепенении, отказываясь верить собственным глазам, но наваждение быстро прошло. Не дожидаясь развязки, он вихрем понесся к месту схватки, и на полном ходу быстрым ударом клинка обезглавил противника, не ждавшего угрозы со стороны. Голова темного воина подпрыгивая на каменистой почве, откатилась в кусты, но не смотря на потерю обезглавленное тело вновь подняло меч. Как по безмолвному договору Ворон и Конан словно вихрь смерти налетели на врага, и неистово работая клинками, рубили до тех пор, пока не разметали по земле дергающиеся в конвульсии куски плоти.
— Ну и дела. — тряхнул Конан головой, тяжело дыша.
— Какой неугомонный. — мрачно подшутил Рей Вен.
— Это точно.
— Надо бы умыться. Ты выглядишь как мясник, который только что зарезал и потом долго разделывал тушу дикой свиньи.
— Ты выглядишь не лучше.
— А ты хорош. — похвалил Ворон, вытирая меч об одежду Сулдана. — Совсем неплохо для двадцатилетнего варвара.
— Ты тоже неплох для тысячелетнего старичка. — не остался Конан в долгу, похлопав приятеля по плечу, после чего оба громогласно расхохотались.
— Месьёр Вен? — подал голос Леоний, подходя к месту окончившегося сражения. — Вы сказали Имир. Так это действительно был северный бог?
— Да, это так. — подтвердил Ворон.
— И он умер, вот так…просто? — не поверил он.
— Кто тебе сказал, что он умер? — вдруг как-то сразу посерьезнел Ворон.
— Ну… — замялся Леоний.
— Если б бога можно было убить так просто.
— Куда ж он делся тогда? — спросил варвар.
— Он потерял физическую оболочку, связывающую его сущность с материальным миром, только и всего. Теперь он не сможет активно вмешиваться в наши дела — только как наблюдатель, если, конечно, вновь себя не материализует. Что вряд ли.
— Он хотел меня убить. — напомнил Конан.
— Я заметил. — сказал Ворон. — Имир ненавидит Крома. Причем, очень давно. Возможно поэтому он хотел тебя убить, возможно нет. Кто знает? Пути богов не исповедимы…
— Крому на меня плевать!
— Не уверен.
— До этого было точно наплевать. Не вижу причин, чтобы что-то поменялось. — возразил варвар.
— Ты помнишь легенду о битве Крома и Имира?
— Битвы не было. — поправил варвар. — Однажды Имир решил помериться силами и вызвал старика на поединок, тогда Кром поднял огромную ледяную глыбу и метнул ею в Имира. Вот и всё.
— Не всё и не так. — не согласился с ним Рей Вен. — Имира придавило той глыбой и другие боги надсмеялись над ним.
— Цинично. — осторожно заметил Конан, ведь речь шла о сильных мира сего.
— А ты думал. Нравы некоторых из них лживы и коварны, так что не стоит приписывать богам одно лишь благородство. Подлость, жестокость, вероломство и обман там в полный рост. Для Имира поражение стало не только обидой, но и публичным оскорблением, а такое не забывается даже с течением времени. С тех пор — война. И не только за первенство на Севере.
— Чего им делить?
— Трудно сказать. — задумался Рей Вен. — В любом случае нам с тобой этого не понять.
— Хорошо. Если это был Имир, то где же Гарт тогда?
— Гарт умер. — немного помолчав, сообщил Рей Вен.
— Как умер? — Конан мгновенно помрачнел, услышав горькое известие о смерти друга, боевого товарища и вообще некогда близкого ему человека, с которым он плечом к плечу сражался за жизнь на полях брани.
— Две луны минуло, как вернулся на родину. — продолжал Ворон.
— Ваниры? — догадался Конан, сжав кулаки до хруста.
— Они самые. — подтвердил Рей Вен. — Много их тогда пришло, целое полчище. Гарт сражался как иступленный и пал в битве, покрыв себя славой, как подобает настоящему воину. Ежели тебя утешит, то могу сказать, что он заслужил почётное место подле ледяного трона Имира, как и остальные храбрецы Асгарда.
— Сомневаюсь, что место почётное. — буркнул варвар. — Ты ведь видел Имира.
— Да, Имир — сволочь, но он всё же…бог асиров! — заметил Ворон, пытаясь хоть отчасти приободрить мрачного словно грозовая туча приятеля.
Мрачная физиономия Конана более ничего не выражала, будто Ворон говорил с камнем, что дало ему повод сделать для себя ещё один вывод о суровых, диких и чуждых для цивилизованного человека нравах, коими обладали северные варвары.
— Пойдемте отсюда поскорее. — тихим голоском проворковала Лейла, подойдя к мужчинам. — Дождь усиливается.
— И то правда. — согласился Рей Вен. — Действительно, не пристало хранителю талисмана Воды мокнуть под дождем. Пойдемте поищем что-нибудь подходящее для ночлега, а завтра — в путь.
— Как же, промокнешь ты. — проворчал Конан. — Не прибедняйся. Что-что, а от воды ты уж точно не пострадаешь.
— Тебя манерам кто учил? — нахохлился Ворон, точно хищная птица.
— Вот эта железная штуковина. — Конан похлопал по рукояти меча.
— Желаешь преподать мне урок?
— Сам предложил.
— До первой крови?
— До первой.
Оба воина выхватили мечи и заняли боевые стойки, не обращая внимания на усиливающийся дождь. Лейла и Леоний, не понимая, что происходит, переглянулись, но вмешиваться не стали. Не насмерть же в самом же деле будут драться?
— Мне более тысячи лет. — невзначай напомнил Ворон, осторожно приближаясь к варвару.
— И не таких обламывал. — ответил тот, не спуская глаз с противника.
— Грубиян. — усмехнулся Ворон в ответ. — Я ведь всё равно тебя достану.
— Даже не рассчитывай на это.
Атака хранителя была стремительной словно молния в грозовом небе. Ни Леоний, ни Лейла даже не заметили движения меча, встреченного Конаном таким же стремительным блоком. Казалось невероятным, чтобы человек был способен двигаться так быстро.
Отступив на шаг, Рей Вен перехватил меч обеими руками и произнёс:
— Хорош.
Конан не ответил, всё своё внимание приковав к клинку противника. И снова едва уловимый глазу молниеносный выпад, блок и контратака такая быстрая, что уже Ворон едва успевает уйти от меча противника. Конан меняет стойку и направляет клинок к земле, выполняя обманный маневр. Ворон тут же бросается в атаку, проводя смертоносную комбинацию: удар сверху вниз, разворот и выпад слева направо. Конан едва успевает пригнуться, пропуская меч над головой, лезвие которого срезает пядь его волос, и тут же контрударом справа на лево атакует в корпус, останавливая клинок всего в ногте от ребра противника.