— Ну, в таком случае, ступай и прояви мудрость в убеждении своих людей, чтобы они присоединились к поискам Души Танзы.
— Что-то было подмешено к моей пище, из-за чего я заснул там, как последний пьяница, — вздохнул Рoг.
В настоящий момент его едва ли можно было бы назвать трезвым, но сейчас они с Конаном находились в лучшей и самой дорогой в окрестностях гостинице Белый Ворон, не опасаясь подвергнуться нападению бандитов.
— Имеются ли подозрения относительно того, кто это сделал? — спросил Конан.
Варвар выпил меньше товарища, поскольку считал, что ветерану еще может понадобиться защита. Вместе с тем, он надеялся, что ему не придется укладывать Рога спать.
Киммериец был готов к очередной схватке, однако не собирался тащить на себе мертвецки пьяного человека.
— Только смутные предположения. Но достаточно сообщить мне, кто начал вынюхивать и… — Лучше всего никого не наказывать без ведома Kлaрнидеса, — посоветовал Конан. — Вдруг у него действительно тут есть доносчики.
Рoг грыз орехи и сплевывал шелуху, которая уже густо устилала пол. Кабатчик метал свирепые взгляды на двух огромных воинов, но благоразумно воздерживался от большего.
— Пусть Kлaрнидес заткнется вместе с другими щенками, приезжающими, чтобы присоединиться к нему.
В озадаченном взгляде Конана читался вопрос.
— А ты ничего не слышал? — удивился Рoг.
Он принялся объяснять, подробно описывая двух новых капитанов, которые уже держат путь к Смотрителям Танзы. Если половина того, что он сказал, была правдой, то вновь прибывшие в глазах Kлaрнидеса казались более закаленным воином, чем даже Конан.
— Хорошо. Похоже, мы уладили все свои разногласия, — сказал киммериец. — Хорошие приедут капитаны или плохие, мы с тобой все равно сможем противопоставить себя им и действовать на благо нашим воинам.
Вместо ответа Рог уткнулся лбом в свои лежащие на столе руки и захрапел. Конан достал горсть медных монет, чтобы заплатить за последний кувшин вина и завернул его в плащ.
— Ха! — воскликнул кабатчик. — Это все? Или доплачивай за комнату, или убирайся вместе со своим дружком.
Пустая винная чашка прочертив аккуратный пробор в шевелюре трактирщика (а может он носил парик, скрывающий лысину?), разбилась вдребезги о стену позади него.
— Мы остаемся здесь, — рявкнул Конан. — Мы останемся на ночь, еще выпьем и после расплатимся сполна.
— В гостинице не хватает мест, — владелец харчевни заломил руки. — Однако если вы оплатите все расходы, чтобы заведение не вылетело в трубу — тогда оставайтесь у нас сколько хотите. А мы, в свою очередь, предоставим вам несколько свежих лепешек, круг, нет — два, колбасы, любую домашнюю птицу в жареном виде… — хитрый хозяин тараторил без умолка, перечисляя блюда обильного завтрака.
Киммериец запомнил едва ли треть из того, что было обещано им с Рогом. Правда, в настоящий момент его это не особенно заботило. Завтра они возвратятся в лагерь и начнут совместное обучение, чтобы Смотрители Танзы в итоге стали достойны имени солдат.
— Графиня? Тихий голос принадлежал Фергису. Лисинка перевернулась на спину, села и вопросительно посмотрела на старого товарища, присевшего рядом на корточки. Уже светало, и лицо его было узнаваемо, также как и голос.
— Наши люди голосовали? — Да.
— И какие результаты? — Мы последуем за Вами, присоединившись к Гролину.
— Это хорошо. Он, конечно, отправился бы на поиски в любом случае. Но вместе мы будем вдвое сильнее. Нам также не помешают союзники.
— Да, и если ту добычу, которую они планируют достать, с радостью примут в Шамаре, то мы и впредь будем лучшими с ними друзьями.
Фергис странно смотрел на свою предводительницу, и она, впервые за многие годы, осознала, что обнажена перед ним. Однако Лисинка только сделала бы хуже, прикрыв от него наготу, поступив не как обычно.
— Скажите, графиня… Он хочет уложить Вас в постель? — Ты думаешь, что барон окажется несостоятельным, если сделает это? — Я думаю такое?! — воскликнул с негодованием Фергис, но затем издал короткий смешок. — Конечно, графиня, это между ним и Вами. Я же не утратил свои чувства… Лисинка подозревала, что желание, которое она вызывала, тлело в нем все это время.
Что ж, тогда его преданность вдвойне понятна и оправдана. Женщине стало стыдно за то, что насмехалась над ним.
— Я не потеряю свою жизнь, — серьезно сказала она. — Душа Танзы, как говорят, борется против смерти. Если это не какое-то наваждение…