Чтобы проверить свои силы, Конан встал на ноги. Если удастся сделать шаг, а потом еще и еще, то он сможет идти, невзирая на сильную боль. Хотя киммериец подозревал, что потребуется некоторое время прежде, чем он сможет бегать или сражаться.
Добравшись, таким образом, до Даталаса, варвар опустился рядом на колени и призвал Крома к заслужившему внимание храбрецу, и к возможности воздать достойное отмщение за его смерть. Киммериец не был религиозным человеком, искушенным в отправлении ритуалов. В любом случае он не знал, хоронил ли народ Даталаса своих умерших в земле, предавал огню, или выставлял на обозрение небу чтимых ими мертвецов.
Темное отверстие в стене неподалеку от погибшего источало слабый, мерцающий свет.
Оттуда же доносилось журчание текущей воды. Поскольку наличие в здешних краях подземных рек было характерным явлением, то Конан не опасался умереть от жажды. Отдых и вода вернут ему прежнюю форму до того, как его найдет либо друг, либо враг.
Северянин доковылял до своей лежанки, выкопал по-собачьи подобие неглубокой норы и, повалившись на песок, мгновенно уснул.
Гролина настолько утомил дневной переход, что его сморил сон, как только он присел на землю. Барон недолго раздумывал над обязанностью командира осмотреть посты, решив, что дисциплина в его потрепанном отряде не сильно пострадает за одну ночь. Вместе с тем, после хорошего отдыха и сна многие проблемы перестают казаться такими уж неразрешимыми.
Когда Гролин вновь открыл глаза, то поначалу увиденное заставило его укрепиться во мнении, что он действительно умер и попал в некоторый, особенно неприятный загробный мир.
Прямо перед ним зияла утроба. Это не была та бестелесная чернота, наблюдаемая им над цитаделью, но пасть гигантской змеи. Челюсти, казалось, распахнулись от земли до звезд и из них торчали зубы, длиной превосходившие человеческий рост. Над пастью, как два огромных рубина, горели красные глаза. Однако Гролин с удовольствием бросил бы любой такой рубин в ближайший костер, пусть тот и стоил бы дороже возможного выкупа за короля.
Барон догадывался, чьих это рук дело. Вместо того чтобы закричать от ужаса, он собрал волю в кулак и сумел подобрать нужные слова: — Оставь свои шутки, колдун. Если ты прибыл для серьезного разговора, то говори. В противном случае оставь меня в покое и дай выспаться.
Чудовищная утроба сжалась до размера большой дыни. Гролин увидел, что она принадлежала реальному существу — змее длиной в двадцать шагов, покрытой глянцевыми черными чешуйками, с двумя парами мускулистых кожистых крыльев.
Тварь дважды зашипела и спрятала жало. Когда клыки исчезли, вытянутое лицо волшебника появилось на месте змеиной морды. Оно не выражало никаких эмоций.
— Так мы будем беседовать? — прошептал Гролин.
— Кратко, как ты того желал, — ответил колдун.
Если б человеческие слова были пригодны для описания порождения магии, то барон отметил бы, что вид чернокнижника казался неприятным.
— Враги подобрались к Душе Taнзa ближе, чем мы, — произнес он. — Я попытался отогнать их, но не смог остановить. Теперь некоторые уже вошли в Гору Черепа.
— Если одним из врагов, которых ты пробовал остановить, был тот киммериец, то меня не удивляет, что он не остановился и не спасся бегством. Этого человека можно убить, но никак нельзя запугать. Кстати, поэтому я не стремлюсь сделать его Богом Смерти Taнзы. Ты, вероятно, мечтаешь обладать магическими силами. А вот варвар — нет.
Гролин про себя отметил, что не особенно оскорблен только что услышанным. По его мнению, кандидатура Конана не подходила и по другим причинам. Действительно многие северяне сторонились даже белой магии, а этот, кроме того, станет еще защищать Лисинку.
Таким образом, варвар неотвратимо и неумолимо будет преследовать Гролина, и ничто не спасет барона, кроме превращения его в Бога Смерти.
— Мы отправимся на поиски прямо сейчас, или подождем до утра? — спросил он, приподнявшись на одном локте.
— Ты очень самоуверен, Гролин. Без моего руководства ты будешь слишком долго искать Гору Черепа.
— Однако до встречи со мной ты почему-то не нашел человека, готового стать Богом Смерти. А без моих людей я с тобой не пойду. И я не собираюсь утомлять себя дракой ни с киммерийцем, ни с любыми другими противниками, с целью проверить их запас прочности, не говоря уж об умении врага владеть мечом.
Гролина в тот момент не волновало, что подобная дерзость может стать для него смертным приговором. Он и его воины скорее умерли бы, нежели пошли бы в ночь навстречу неведомому.