Предводитель ступил в образовавшийся коридор, опустился на колени, и положил копье на скалу. Если не считать трение камня на камне, то можно было бы найти в его движениях некоторое изящество.
Не ожидавший такого поворота Конан схватился было за меч, но, к счастью, мудрость взяла верх над инстинктами, тем самым, предотвратив безумный поступок.
Следуя примеру вождя, все скелеты сложили у ног свое оружие. Поднявшись, они вновь приосанились и опустили руки по швам, как будто под взглядом Рoга, искавшего у каждого изъяны в выправке или ослабленный ремешок. Конан опять с трудом сдержал смех при виде выбеленных костей, подражающих детям на празднике. Он не удивился бы, если б ожившие мертвецы вдруг начали плясать, а то и засовывать в ушные отверстия пучки мха вместо цветочных венков вокруг голов! Но вместо этого послышалось слабое гудение. Оно быстро усиливалось, перейдя в монотонный гул, однако не ставший громким. Северянин, знавший несколько языков сражения, сомневался, слышал ли он подобный ранее.
Постепенно это превратилось в ритмические звуковые колебания, и теперь Конан услышал то, что при некотором воображении могло сойти за человеческую речь.
Скоро воображение ему больше не понадобилось. Звучал хор скелетов, и первые членораздельные их слова были: — Ты действительно враг Богу Смерти Taнзы?
Лисинка и Kларнидес решили не разделять людей, которых побуждали на поиски Конана и любых других тайн, скрытых в здешних горах. Кларнидес стремился непременно выведать их все. Женщина, напротив, склонялась больше к тому, чтобы найти Конана и вернуться домой, независимо от желания того разделить или нет с ней дорогу. Капитан думал о своей присяге и обязательствах перед Нумедидесом. Она же теперь едва ли могла думать об обязанностях предводителя отряда без своего товарища по сражению и ложу.
Если бы Бог Смерти Taнзы представлял опасность для него или их обоих, то она бы боролась с ним, не щадя собственной жизни. Если же Бог Смерти просто шел бы мимо, Лисинка позволила бы ему пройти, если не благословив, то, по крайней мере, не встав на пути с оружием.
Как бы то ни было, атаманша ничего такого не сказала Кларнидесу. В мужчине и недавно оперенном воине все еще жила часть колючего подростка. Вполне достаточная, чтобы вызвать подозрения не ее счет и, как следствие, породить сложности.
Отряд приближался к восточному склону горы, где пропал Конан, не встретив признаков летающих змей, присутствия киммерийца, или хотя бы чего-то, что они надеялись найти.
«Или того, что само бы могло искать их» — мысленно напомнила себе Лисинка.
Правда, одну вещь она и несколько других остроглазых бойцов все же заметили: Существовал альтернативный путь на вершину горы — более удобный, легкий для новичков, а также позволяющий быстро продвигаться и отступать одновременно, не сбиваясь со следа.
В целом, это выглядело настоящим подарком от богов, и Лисинка с Кларнидесом сошлись во мнении, что такая тропа, вероятно, знакома кому-то еще.
— Тут есть и другие «братья холмов», помимо шайки Гролина, — сказала атаманша.
— Да, главное, нужно обеспечить безопасность. Например, нам известно о летающих змеях. Возможно, пожрав, они впали в дремоту дней на десять, а возможно — нет. Готовые к борьбе, мы дадим суровый отпор противникам с клыками или без.
Предводительница посмотрела на молодого капитана по-новому. Кроме проявления отваги, теперь он произносил слова, присущие более опытным и закаленным воинам, даже при том, что отсутствовали оба его учителя. Раньше капитан также демонстрировал в схватке и тактике здравый смысл. Вот только приобрел ли Kларнидес его недавно, или же просто хорошо скрывал от учителей, чтобы по потребности (тоже искусство своего рода) показать.
— Очень хорошо, — кивнула Лисинка. — Предлагаю немного отдохнуть и попить воды. Когда свеча сгорит… наполовину, мы приступим к подъему.
…«И ты будешь там в несколько иной форме, чем изгрызенные змеями кости, мой киммерийский друг»… Конан догадывался, что рядом присутствует что-то волшебное, древнее, мощное и таинственное. Впрочем, тогда все магическое представлялось ему именно таким, и он предпочитал обходить его стороной. Варвар не был уверен, что оно непременно злое, как и не был уверен в исходе схватке до «конца» со скелетами (Конан не мог сказать «смерти», поскольку его противники уже были давно мертвы!).