Конан понял, что спорить дальше бесполезно, подавил в себе ярость, получил у мрачных стражников свой меч и под их недобрыми взглядами вышел из ворот замка. У ворот его встретил взволнованный Лорейс:
— Все уладилось, господин Конан?
— А ты уже прикидывал прибрать к рукам мои вещи и моего коня?
— Зачем вы так? — смутился Лорейс. — Я вправду за вас волновался. А вещи целы. И конь тоже стоит на конюшне. Я в таверне вчера не успел вас предупредить. Тот стражник, который позади вас был, он вас и приложил. Только убивать вас они вовсе и не собирались. Тот стражник сзади лохань к вам пристраивал, чтобы вы отшатнулись от кинжала и в лохань упали.
— Ну и что же мы будем делать? Денег у меня не осталось. Ищи теперь другого хозяина.
— Ну, денег вы-то заработаете легко. Торговцы всегда набирают людей для перехода через горы. Меня, правда, не возьмут, нет. А только если позволите, я бы с вами еще пару переходов в горы прошел. Там, говорят, есть обитель святого отшельника, к которому порой ходят люди за мудрым советом и за тайными знаниями.
— И что, он всем подряд тайные знания раздает?
— Нет, конечно. Кто, говорят, вовсе от него не возвращается, кто получает то, что искал, а кто и с ума сходит.
— А ты на что рассчитываешь?
— Что будет, то пусть и будет. Мне здесь уже невмоготу.
Они пришли к таверне, и Конан сразу стал седлать коня, а Лорейс сбегал в комнату за вещами. Конан нашел в мешке несколько серебряных монет, достал запасной кинжал — меч ему вернули, но он не стал требовать, чтобы вернули и кинжал, пропавший при аресте. Конан послал Лорейса купить пару хлебов и изюма, чтобы иметь запас еды на пару дней, наполнил водой бурдючок. Собравшись, они отправились из таверны, заплатили на мосту последние монеты стражникам и вскоре двинулись по направлению к горам. Когда замок скрылся из вида, Конан свернул в ближайший лесок.
— Я не уйду отсюда без денег! — твердо объявил он. — Каждый человек имеет право защищать свою жизнь, и погибший стражник сам был виноват!
— Но что ты можешь сделать?
— Я все могу сделать! Я этот поганый замок этого поганого барона по камешкам разнесу! Сейчас я еще немного проеду по окрестностям, чтобы определиться с путями отхода, потом вернусь к тебе, и мы двинемся назад. Ночью я пойду в замок, а ты покараулишь коня, пока я не вернусь.
— Но замок ночью запирается!
— И что с того?!
— Да нет, ничего…
Конан поехал по дороге, осматривая окрестности и размышляя о том, что подняться на стену замка по неровной каменной кладке ему не составит большого труда. Мирная жизнь должна была достаточно усыпить бдительность стражников, поэтому вряд ли часовой будет прислушиваться к каждому шороху, скорее уж он будет вести неравную схватку с дремотой. Оглушить его и пробраться вниз…
А дальше? Это же не дворец в городе, это крепость. Покои барона, весьма вероятно, окажутся запертыми изнутри, да не на замок, который можно было бы открыть, а на засов. Но в своих покоях барон не хранит казну — неудобно выдавать деньги при каждой надобности. Казнохранилище должно быть ниже, под охраной кордегардии. Точно, кордегардия охраняет и вход в подземелье, и лестницы, ведущие наверх, и казнохранилище. И там постоянно дежурит не менее четырех человек. Без шума с ними не справиться, а на звуки боя подоспеют другие стражники… Плохо. Плохо, что при таком раскладе не получается добраться до денег!
Конан вспомнил, как один из старых воров в Шадизаре говорил ему, что у него внешность, плохо подходящая для вора. Если уж тебя заметили и приходится убегать, важно, чтобы тебя не опознали. А могучую фигуру киммерийца трудно спутать с какой-нибудь другой. Что хорошо для воина, то не годится для вора. В общем-то, так и получилось, что из Шадизара Конану пришлось уходить с боем…
Тут на дороге появился всадник, едущий навстречу. Конан насторожился. Всадник был одет так же, как стражники барона — пластинчатый нагрудник, широкие штаны, шлем, обмотанный чалмой, высокие сапоги. И один! Поравнявшись с встречным, Конан рванулся к нему, резко схватил его за плечо и рванул на себя. Стражник оказался не слабым противником, и они некоторое время молча боролись, между тем как их кони пританцовывали друг вокруг друга.
Наконец Конан пересилил противника, и тот не удержался на лошади, однако он смог не упасть, а твердо приземлиться на ноги. Конан прыгнул на него с коня и едва не напоролся на удар кинжалом. Он успел отвести удар локтем и тут же стремительным ударом кулака сбил стражника с ног. Стражник упал в дорожную пыль, лежал и не шевелился.
— Раз уж ваш барон так не любит, когда его людей убивают, то я доставлю ему это удовольствие — никого убивать и не буду, — бормотал Конан, быстро освобождая стражника от лишнего имущества. В сумке у поверженного противника он нашел несколько стопок мелких серебряных монет, завернутых в пергаментные расписки. Расписки Конан бросил на землю, а серебро забрал. Оглядевшись по сторонам, Конан оттащил стражника в сторону от дороги, связал ему руки его же поясом, представил, как стражник очнется и пойдет в свалившихся без пояса штанах, и остался удовлетворен этой картиной. Потом Конан вернулся на дорогу и вскочил на коня. Лошадь стражника была, по-видимому, приучена к боевым стычкам и не ушла далеко. Конан взял ее за уздечку и поскакал назад. Лорейс ждал его на месте.
— Едем, — сказал Конан, — барон прислал нам лошадь и немного денег, так что я не стану сейчас устраивать налет на его замок.
— Доброта барона просто безгранична, — с восторгом произнес Лорейс.
Они поскакали вперед. Конан внимательно следил за дорогой, но вокруг не было ни души. Для погони было еще рано, а торговцы, выехавшие утром, были уже далеко. К вечеру Конан и Лорейс догнали торговый караван, остановившийся у входа в ущелье. Здесь обитало несколько горских семей, живущих в небольших каменных башнях, сложенных из камней без раствора. Горцы встретили гостей радушно, и после ужина Конан обратился к торговцу:
— А что, дорога в Хоршемиш здесь безопасна? Охрана вам не нужна?
— Дорога тяжела и опасна, но разбойников здесь не бывает. Горцы если и ходят в набеги за добычей, то на равнину. А нарушать торговый путь им самим невыгодно.
— Дорога, должно быть, нахоженная? Или без проводника можно сбиться с пути?
— Если ты хороший следопыт, то не собьешься, а новичок может и заблудиться. Бывало такое.
— А слыхали вы о святом отшельнике, живущем где-то в этих горах? — спросил Лорейс.
— А как же? Даже тропу видели, которая ведет к его обители. Но нам это ни к чему. К нему ходят горцы по нескольку раз в год, приносят ему подарки, просят его о покровительстве и набираются мудрости. Он, говорят, обладает немалым могуществом, но крайне редко им пользуется.
— И вам не было интересно к нему попасть? — спросил Лорейс.
— А зачем, — пожал плечами торговец, — о чем мне его просить? Да и мало ли сказок рассказывают про разные чудеса, существующие в этих горах? Говорят, в стороне от торгового пути есть страна джиннов, пещера, где пол вымощен золотом, а потолок покрыт драгоценными камнями.
— Точно, есть, — вмешался в разговор горец. — Мой дед сам слышал человека, вернувшегося из тех мест.
— И кто-нибудь приносил оттуда золото и драгоценности? — спросил Конан.
— Нет, кто возвращался, тот рад был, что живой вернулся, а золота не приносил, нет.
— Значит, сказки все это, — уверенно определил Конан.
— Нет, — твердо сказал горец, — мы знаем, что сказка, а что на самом деле есть. Пещера джиннов существует!
Два дня они поднимались в горы. Нет в мире ничего величественнее гор. Безбрежная ширь океана, бескрайняя степь, безграничный купол неба — но все они не дают человеческому глазу ориентиров, чтобы в полной мере оценить величину пространства перед ним. Оно все целиком охватывается восприятием человека, и он ощущает, как будто вместил его в свое сознание. В горах становится видно, насколько мал и ничтожен человек. Горы дают сознанию масштаб реального соотношения размеров человека и пространства.
Дорога вилась по перевалам, то проходя мимо крутых каменных стен, то пролегая по краю, пропастей, то вписываясь по краю щебеночных осыпей, то петляя между россыпей гигантских камней. Люди шли пешком, ведя навьюченных лошадей в поводу. Когда в очередной горной долине остановились на ночлег, проводник сказал Конану: