— Видимо, твои парни еще не пропили добычу. Что ж, милости просим, — Кнульф опустил зад на ящик напротив скамьи варвара. — А как поживает твоя пленница, прекрасная Филиопа? Уверен, что ты ожидаешь сообщения от ее семейства… и двадцать талантов, если я не ошибаюсь?
— Слишком рано для сбора выкупа и для новостей тоже, — пробормотал Конан.
Киммериец ненавидел обсуждать свои дела с кем-либо, особенно с такими плутами, но в порту любые сплетни разлетались молниеносно. Джафур считался настоящей клоакой, растянувшейся вдоль побережья большого залива и ставшей пристанищем пиратов. О бывшей тут когда-то древней крепости напоминали лишь каменный мол да волнорез. Между деревянными лачугами извивались немощеные улочки, кишащие бездомными кошками, мухами и червями. Повсеместно на земле валялись пираты, уже успевшие напиться до скотского состояния. Из более-менее добротных зданий наблюдательный взгляд выделил бы только публичные дома и портовую таверну. Чуть в стороне от Джафура раскинулся поселок рыбаков и торговцев, не брезговавших скупать у корсаров награбленные ценности, а также невольников. В общем, у Конана здешние места восторга не вызывали.
Из задумчивости варвара вывел Кнульф:
— Следовательно ты ждешь и надеешься? — здоровяк ухмыльнулся. — Или тебе всего итак хватает? В таком случае ты мог бы продать мне девчонку за… за четверть от объявленной цены. Думай, киммериец! Я заплачу сразу и весь риск ожидания выкупа возьму на себя. Мне нравится азарт… ну и, кроме того, — подмигнул он. — Что скажешь?
— Нет, Кнульф. Мне противны предложения, которые срываются с твоего языка, — рявкнул варвар. — Я желаю получить все или ничего. Вот тебе мой ответ!
— Воля твоя, капитан. Но ты новичок в наших местах и еще не пользуешься достаточным уважением. Немало лет пройдет прежде, чем сможешь завоевать репутацию, подобную моей. Удивительно, что ты взялся гарантировать безопасность двум, даже трем женщинам — включая жалкую служанку, в таком городе как Джафур. Разве не столь уж давние проблемы с Оливией выветрились из твоей памяти? Кроме того, тебе предстоит очередное плавание. И что? Заберешь всех с собой? А мнение команды? — Кнульф говорил повышенным тоном, время от времени стуча кулаком об стол.
— Я не нуждаюсь в советчиках, — отрезал взбешенный Конан, хотя в глубине души он признавал правоту Кнульфа.
Сорвав со стены короткое копье, варвар метнул его в оконный проем по направлению треугольного плавника, показавшегося над поверхностью залива. Вид кровавой пены немного остудил ярость киммерийца.
— Меткий бросок, — одобрил Кнульф. — Впрочем, акул здесь хватает. Вон, посмотри, — здоровяк указал на два таких же плавника, которые начали кружить вокруг красного пятна, — тварей привлек запах крови.
— Целая стая, — вставил замечание чей-то хриплый голос сбоку. — Собираются вместе, когда охотятся на людей.
— Я убивал их в огромных количествах, — Конан смерил взглядом чужака. — Но каждую дохлую акулу сменяют две или три живых.
— Да неужели, киммериец? — рассмеялся Кнульф.
— Они пожирают своих, — пояснил незнакомец, — как некоторые люди.
— Было б о чем жалеть, эти рыбки еще кое-кого едят, — давившийся от смеха трактирщик кивнул на прибрежный песок. Там вперемежку с камнями и ракушками лежало много человеческих костей.
Отсмеявшись, здоровяк собрался восвояси, но перед уходом сказал Конану:
— Поразмысли над моим предложением, киммериец. Нам обоим доводилось бороздить Западный Океан, только теперь мы на Вилайете. Внутреннее море требует от человека больше мудрости и изворотливости. Удачной охоты!
— Взаимно, — отозвался Конан согласно обычаю Красного Братства.
Едва Кнульф исчез в дверях кухни, таинственный гость возобновил разговор:
— Он прекрасный штурман и воин, хотя прежде всего хитрый купец.
— Угу, — поддакнул варвар, — мне рассказывали. Кнульф оттачивал мастерство на «Драконьей Ладье» ваниров. Плавал по Западному Океану, добирался до Аргоса и рыскал в устье Хорота. Водяная душа.
— Я тоже плавал в тех краях… и знаю тебя, Амра, как отважного пирата и более того — полководца, разбившего полчища мертвецов некроманта Натоха.
Конан впервые взглянул на собеседника: Бледное, небритое лицо. Под глазами залегли тени, явный признак усталости.