— Да он правду говорит! — подхватили другие подчиненные Конана. Даже Йоркин начал сомневаться: — Откуда мы знаем, что император не нарушит соглашения? Где гарантии?
— Я есть гарантия, — оборвал старика Могильщик Кораблей. — Я гарантирую, что любого, не принесшего мне присягу верности, закую в цепи и выдам туранцам вслед за варваром!
Настроение у пиратов, как известно, переменчиво. Угроза вызвала бурю негодования среди многих. В Кнульфа полетели оскорбления. Люди хватались за мечи и луки. Свистнули стелы. Некоторые нашли свои цели. Упали первые убитые и раненные корсары. Инициатором бунта выступила часть экипажа Конана, которой удалось вначале смять и разоружить доверенных людей ванира. Лучники стреляли беспорядочно, разя своих и чужих. На палубе «Гиацинта» воцарилась невообразимая суматоха, а связанный Конан мог лишь слушать и смотреть.
Так или иначе, схватка скоро закончилась. Люди Кнульфа имели подавляющий численный перевес и были вооружены до зубов, тогда как соратники Конана воевали тем, что оказалось под рукой. К тому же не все поддержали бунт.
— О трупах позаботятся акулы. А выживших мятежников связать и закрыть в трюме «Гиацинта», — распорядился Кнульф, который за время потасовки даже не сошел со своего места у борта. — Нам не помешает некоторое количество пленников. Их мы передадим туранцам в знак дружбы и соблюдения союзнического договора. Пускай развлекают толпу в Аграпуре… Остальным же предлагаю присягнуть мне на верность! — он выхватил меч и поднял его высоко. — Поклянитесь на этом клинке, что вы будете служить мне, Кнульфу — императорской милостью наместнику Джафура.
Опьяненные недавней победой, разбойники присягали охотно. Кто-то выкрикивал здравицы в честь новоиспеченного правителя, но внимание большинства привлекло судно, державшее курс к порту.
— Господин, это «Обитель страданий», — доложил один из приближенных Кнульфа. — Сантиндрисса возвращается.
— К демонам стигийку! — выругался наместник. — Она не слышала о произошедших здесь изменениях и может им воспротивиться. Мы должны завлечь ее на побережье, а лучше всего в таверну. Отправляйтесь туда и засуньте этого мерзавца в подвал. На чердаке пусть спрячется вооруженный отряд.
— Беда! Амра освободился!! Помогите!!!
Конан воспользовался моментом, когда его сторожа, заглядевшись на корабль Сантиндриссы, забыли о нем. Киммериец рванулся из пут и наградил пиратов мощными ударами обеими ногами. Двое рухнули на доски, но еще трое спешили к варвару, который уже частично освободился от пут. Спустя мгновение, клубок переплетенных человеческих тел катался по дну лодки. К дерущимся никто больше примкнуть не успел. Четверо людей, обмотанные сетью, перевалились через низкий борт и плюхнулись в воду. Скоро один пират вынырнул на поверхность между двух покачивающихся судов. Худшего места всплытия трудно было вообразить. Едва он поймал жадным ртом единственный глоток воздуха, как колышущиеся борта стукнулись друг об друга. Череп бедняги лопнул, оставив на древесине кровавый след, а его тело вернулось туда, откуда появилось секунду назад.
С другой стороны галеры показались две головы, причем одна принадлежала киммерийцу. Судьба третьего осталась загадкой. Вероятно, парень не смог выпутаться из тяжелой сети и пошел на корм рыбам. Рядом с Конаном всплыл лысый, покрытый шрамами Илбрасего, которого считали доверенным лицом Кнульфа. Увидев отдаляющегося варвара, пират с обнаженным кинжалом ринулся к нему. Поняв, что преследователь не уступает в искусстве пловца и не откажется от погони, Конан выбрал открытый бой.
Противники сходились медленно, каждый следил за действиями врага. В конечном итоге Илбрасего атаковал первым. Конан перехватил его руку и выкрутил, пробуя лишить головореза оружия, однако вода замедляла движения. Борющиеся мужчины тяжело дышали, периодически исчезая под поверхностью моря. Более сильный варвар все же смог отобрать кинжал, но удар не получился. Лезвие только оцарапало плечо пирата, хотя волны тут же окрасились красным. В свою очередь Илбрасего, заблокировав локоть варвара, выбил клинок, потом постарался утопить Конана, удерживая того под водой. А киммериец вдруг отказался от борьбы. Он просто толкнул противника и поплыл прочь, молотя руками изо всех сил.
Илбрасего растерялся, пораженный скоротечным бегством противника. Рана пирата была пустяковой, всего-то кровоточивший надрез, но, тем не менее, Конан имел преимущество. Неужели киммериец струсил? Через минуту Ильбрасего получил надлежащий ответ, его глаза расширились от ужаса. К месту поединка неслась стая акул, привлеченных запахом крови. Бежать не представлялось возможным, и пират издал дикий крик, последний в жизни.