После переговоров с туранцами на борту одной из галер проходило собрание пиратских капитанов. Сантиндриссу заверения чиновников Йилдиза совершенно не убедили:
— Имперским обезьянам в тюрбанах нельзя доверять. Они хуже паразитов, от которых следует избавляться. Только такой ублюдок как Кнульф мог с ними заключать позорные сделки. Для честного пирата это неприемлемо, — стигийка, одетая лишь в набедренную повязку по причине духоты, взмахнула кинжалом. — Туранцы испытывают наше терпение и радуются, думая, что мы у них на крючке, — лезвие насквозь пробило стол. — Увидите, враги атакуют нас при первой удобной возможности, тогда все их обещанное золото потеряет всяческий смысл!
Конан сидел на деревянной скамье, подпирая стену каюты. За ним было открытое оконце, сквозь которое вовнутрь проникало немного света и освежающего морского воздуха.
— Что-нибудь новое вряд ли сейчас придумаешь, — ответил он спокойно. — Нужно тянуть время и выторговать побольше. После передачи меня туранцам, мои люди отправятся на берег освобождать наших братьев. Когда я сбегу, в порту возникнет сумятица, и мы потихоньку уберемся.
— Чего же медлить? — спросила Сантиндрисса. — Ты ведь жаждал добраться до горла Йилдиза и спасти плененных пиратов… а также твою бывшую подружку! — женщина стукнула кулаком по столу. — Клянусь Дагоном, мне противны здешние тухлые воды! Надо действовать, или через два-три дня нас запросто могут казнить. Уж этот пес Йилдиз постарается!
— Не стоит горячиться, — молвила Филиопа, сидевшая около варвара. — Конан пока ни разу не ошибся. Как ловко он вел нас сюда, — девушка поправила свою яркую тунику. — Еще ни одному пиратскому капитану не удавалось управлять столь большим флотом.
— Даже все таланты адмирала вкупе с везением не стоят ничего, если его флоту грозит гибель, — процедила стигийка.
— Терпение, Дрисса, терпение, — поднявшись, Конан подошел к дверям. — В порту работают мои лазутчикия, помимо того сегодня ночью лично я пойду на разведку. Не забывайте, — киммериец обвел взглядом остальных присутствующих: вождя Храндульфа и Джалафа Шаха, — Вы должны набить цену и продать пока что только меня, но не камень. Не получив драгоценность туранцы не нападут. А попробуй, найди самостоятельно янтарную каплю среди вороха вещей на таком скоплении судов! Наверное, мы после сторгуемся с гирканцами, которые, прослышав о нашем путешествии в Аграпур, отвалят нам кругленькую сумму.
— Твой план можно будет назвать удачным, если тебе и освобожденным узникам действительно повезет добраться до наших кораблей, — низким, хрипловатым голосом заговорил Храндульф. — Однако не надейся, что все бросятся штурмовать туранскую столицу, чтобы тебя выручить!
— Этого не понадобится, — заверил его Конан. — У меня и у полдюжины моих ребят есть хитрые отмычки к любым оковам. Я думаю, что мы легко нейтрализуем стражу, потом освободим пленных и украдем лодку.
— Хорошо, попробуй, но лучше бы вам сопутствовал успех, — Сантиндрисса сверкнула глазами на варвара. — И поторопитесь, мое судно не станет никого ждать.
Портовый люд перешептывался о довольно предсказуемой роли пиратов в морском представлении. Наиболее осведомленные говорили, что на каждом экспериментальном судне разместятся отряды солдат. Правда, никто не был уверен, шла ли речь о забаве или о реальном сражении…
Алафу доставили короткое письмо от Нефета Али: «Готовься к бою». Молодой алхимик принял данное послание со страхом и горечью. «Насколько далеко все может зайти?» — спрашивал себя он. Взамен прекрасной мечты о славе и горах золота забрезжила перспектива смертельной битвы. Единственный человек, кто мог бы дать дельный совет относительно подготовки судна, отважный Мустафар, недавно сгорел заживо: — «Смерть ударила тогда быстро, слишком быстро…».
Юноша попросил у командования порта охрану дока, где проживал и работал. Он боялся злоумышленников или убийц, нанятых другими конкурсантами либо их высокопоставленными покровителями. Болтали, что адмирала Кууба весьма тронула гибель его протеже, и будто бы затеяли частное расследование, хотя… чью-то вину еще установить не удалось.
Алаф снова погрузился в работу, которая позволяла ему забыть про собственные печали. Помощники алхимика также не знали отдыха. Тела многих покрылись ожогами и ранами, ведь они носили из кузницы горячую выплавку, затем монтируя детали механизма посреди дубовой палубы судна. Однако никто не сетовал на тяжкий труд. Рабочие радовались не меньше своего начальника, видя как устройство принимает законченную форму. Людей не подгоняли кнутом, сытно кормили и объясняли поставленную задачу. Алаф был единственным среди конкурсантов, за исключением покойного Мустафара, кто пользовался услугами свободных ремесленников, а не рабов. От них требовалась полная отдача сил, но оплата соответствовала вложенному труду.