Конан предположил, что странные уродцы, напавшие на него, живут в скалистом каньоне и опасаются выходить на открытую местность На всякий случай он вошел в ручей и прошел некоторое расстояние по воде, чтобы сбить с толку преследователей, если они решат выследить его по запаху.
На открытом месте в стороне от скал звезды светли ярче. В их мерцающем свете Конан легко нашел своего верблюда, пасшегося в пышных кустах вдоль ручья. Взяв животное за уздечку, он повел его дальше вдоль ручья, прочь от опасности.
Оставив у костра большую часть провизии, Конан не очень-то рвался вернуться и отбить свою собственность, сражаясь с несколькими дюжинами человекообразных. Наоборот, еда задержит их на месте боя — ведь наверняка именно завладеть пищей было целью их нападения. А если они собирались сожрать и человека, значит, им надолго хватит добычи: Конан оставил за собой изрядное количество трупов для любителей пожирания себе подобных. Судя по злым выкрикам, эхом разносившимся по округе, пиршество и драка за кусок добычи вовсю шли на месте сражения.
Эти создания не были похожи ни на каких известных Конану обезьян. Если же их предки были людьми, то как же низко опустилась их раса. Может быть, они были жителями древнего города или наоборот, кочевниками, разрушившими его? Хотя киммериец сильно сомневался, что такие примитивные создания могли захватить и разрушить город, равно как и построить хоть что-нибудь.
Конан терялся в догадках о том, какая сила могла заставить их пасть так низко, превратив людей в стаю обезьян, подобных бабуинам. Что изуродовало их лица, руки и еще кто знает что из их анатомии? Злое колдовство или та же самая сила, которая сровняла с землей город?
Руины, отражая мерцающий звездный свет, лежали под куполом ночного неба. Не желая пробудить еще какой-нибудь ночной кошмар, Конан не стал приближаться к ним. Отведя верблюда в сторону от ручья, он выбрал ровное место и уложил животное. Затем киммериец ножом срезал несколько больших сухих веток и разложил их вокруг, чтобы сделать невозможным беззвучное приближение к нему. Еще раз осмотревшись и прислушавшись к окружающей ночи, он лег рядом с верблюдом и погрузился в чуткий, беспокойный сон.
Глава XII
ГОРОД В ПУСТЫНЕ
Еще до рассвета Конан был на ногах. Обследовав окружающую его местность, он решил проведать свою предыдущую стоянку. Осторожно подобравшись к знакомому месту, он не обнаружил ни живых обезьянолюдей, ни их трупов. Среди камней валялись лишь несколько изжеванных, окровавленных отрывков его одежды и поклажи.
Сейчас, в утреннем свете, ему бросились в глаза следы повседневного пребывания таинственных существ. От скал к ручью тянулась узкая тропа, тут и там валялись обглоданные, выбеленные кости и другие объедки. Повернувшись к вздыбленной гряде, Конан понял, что это нагромождение камней с бесчисленными трещинами и пещерами было для зверя или дикаря идеальным местом жительства, предоставлявшим множество убежищ и мест для засады. Киммериец даже передернулся при мысли о том, какие еще твари могут обитать там и даже следить за ним в эту минуту из чернеющих глазниц пещер.
Вернувшись к ручью, Конан наполнил водой оставшиеся кожаные мешки и покрепче приторочил к седлу верблюда изрядно оскудевшие пожитки. Песчаная буря, бушевавшая на востоке, пробивающееся сквозь нее рассветное солнце окрасили равнину и окружающие ее склоны гор в медно-красный цвет. При этом зловещем освещении, пока не началось самое пекло, Конан решил обследовать разрушенный город.
Эти руины не были похожи ни на один из мертвых городов, виденных Конаном раньше. Обычно они начинались с груд камней на окраинах, сходившихся к внушительным руинам природной или рукотворной крепости в центре, внутри которой находились остатки самых значительных городских зданий. Здесь же все было наоборот. Гряда камней шедшая приблизительно по кругу, представляла собой остатки городской стены. Руины зданий находились лишь внутри этой окружности. А в центре вместо массивных стен дворца правителя, храма и городского зернового амбара, чего можно ожидать в любом городе, была лишь ровная площадка — настолько ровная, что казалась гладью замерзшего озера.
Разумеется, вспомнил Конан, в центре Оджары тоже была ровная мощеная площадь и просторная площадка для караванов внутри городских стен. Быть может, это следы древней традиции строительства среди народов, лишь недавно осевших в городах, а до того кочевавших по пустыне? Быть может, создатели этого города предпочли жить в легких шатрах и палатках, огороженных общей стеной для защиты от нападений? Маловероятно — слишком уж внушительна стена и руины рядом с нею.
Само место постройки города подразумевало развитое сельское хозяйство у народа, строившего его. Город стоял на краю плоской, плодородной долины, несомненно рассеченной в прошлом многочисленными каналами и арыками, орошавшими городские поля, сады и огороды.
Теперь лишь полузасыпанные песком канавки напоминали о былой ирригационной системе. Река измельчала, превратившись в ручей. Да и тот, убегая под обвалившуюся стену, терялся среди камней и песка, не достигая и противоположного конца города.
Сидя верхом, Конан все время внимательно оглядывался, опасаясь обезьяноподобных монстров или еще более опасных обитателей этого забытого богами места. К счастью, большинство зданий было настолько сильно разрушено, что их руины вряд ли могли дать укрытие для засады.
Пробираясь вдоль кольца стены, Конан рассчитывал найти остатки арки или въездных столбов. На таких монументах часто бывают выбиты основные даты истории города, девиз его правителей или портрет основателя.
К сожалению, стена была разрушена слишком сильно: высота ее остатков не превышала роста сидящего на верблюде человека. Кроме того, по какой-то неведомой причине стена обрушилась наружу. Лежавшие на земле плиты были покрыты многовековым слоем пыли и грязи, скрывавшим всякие следы рельефов или резьбы по камню.
По поводу названия этого места у Конана были свои предположения. Кочевники называли его Талиб. На диалекте восточного Шема «тал», или «тел», означало «развалины, руины». Значит, название могло обозначать руины Иба или другого похожего по звучанию города. А кто из путешествовавших здесь не слышал долгими вечерами у лагерного костра легенд и сказок о древнем городе под названием Иб? Проклятое место, как гласили предания, город, который покарал неведомый бог за неправедную, греховную жизнь. Какое еще место так точно подходило под это описание?
Увидев более или менее сносный проход в стене, Конан спешился и, взяв в руку поводья, пошел внутрь города. К своему удивлению, он обнаружил, что внутренняя сторона стены сохранилась куда лучше наружной. Вертикальная плоскость ровно выложенных камней достигала человеческого роста. Здесь же сохранились нетронутыми остатки изображений на камне, правда не похожих ни на один известный Конану тип резьбы или рельефа.
Сохранившиеся изображения представляли собой человеческие фигуры, выполненные настолько реалистично, что Конан даже охнул от удивления. Перед ним, словно живые, застыли силуэты людей — простых горожан, схваченных в момент танца или другого ритуала. Молодая женщина в свободном хитоне подняла руки, прикрыв лицо ладонями в веселой игре. Рядом с ней, танцуя или играя, протянул руки мужчина. У ее ног застыла, поднявшись на задние лапы, небольшая собачка, а в нескольких шагах сидящий на земле ребенок, повторяя жест матери, закрыл ладонями глаза.
Силуэты, даже иссеченные песками и ветрами, выглядели живыми и естественными. Их изваял мастер с завидным талантом. Странно, что они представляли собой лишь контуры, без прорисовки лиц, к млей одежды и даже рук там, где они накладывались на тело. Конан предположил, что это тени живых людей были обведены на стене мелом, а уже потом на века высечены в камне. Но ни за что человеческая рука не успела бы обвести тень лишь на миг принявшей такую позу собачки или слишком сильно наклонившегося, готового упасть, если сию секунду не сделать шаг вперед, мужчины.