— В доспехах? — пробурчал Конан. — Надеюсь, набор полный?
— Нет, — признала она, покраснев до ушей и уставившись в стол. — Только грудная пластина, налокотники и щитки на голени… Ну и золотой шлем с большим плюмажем. Позолоченный меч… Все оружие так сверкает!
— Ну… — Неожиданно для себя Конан обнаружил, что стыдливый румянец может быть заразительным. Прокашлявшись, он постарался убрать лицо за круг света, падавшего от свечи, и, скрестив руки на груди, задумчиво сказал: — Ничего стыдного в общем-то в этом нет. В некоторых коринфийских городах аристократы сражаются именно в таком виде, но крайней мере так говорят. Может быть, все это означает только то, что я вскоре отправлюсь на север и добьюсь там высокого положения…
В этот миг их глаза случайно встретились, и оба не смогли удержаться от смеха. Громко чокнувшись, они осушили свои кубки под заинтересованными взглядами остальных посетителей. Молодая девушка откинулась на стуле, чуть не опрокинувшись назад. Конану пришлось схватить ее за руку, чтобы удержать от падения. Отпуская ее, он осторожно разжал пальцы, словно выпуская на волю хрупкую птицу.
— Ну, Инара, — наконец Конан смог продолжить разговор, — а что думают о твоих талантах дома, на твоей ферме? Что говорят соседи?
— Они и не знают об этом. Моя семья — верные почитатели Истинной Богини, и у нас в доме и речи не может идти о всяких призраках и другой мистике. Когда мне это надоедает, я прихожу сюда, чтобы пообщаться с друзьями.
— Понятно.
— А кроме того, — добавила Инара, — здесь, в караван-сараях, у людей куда более интересные судьбы.
Конан осмотрел помещение, словно желая выяснить, не продолжает ли кто-нибудь подсматривать за ним и его собеседницей. Похоже, все занимались своими делами. Даже Шарла, обидевшись, ушла в тот угол, где сидел Мемчуб, ранее отвергнутый ею. Словно желая отомстить Конану, она что-то нашептывала на ухо купцу, полуобняв его. Бабета сидела рядом, не понимая, что происходит.
— Инара, скажи, что ты видишь в судьбе того купца, хозяина каравана, который сейчас беседует с танцовщицей и ее подружкой?
— Я не вижу там человека, — весело и не задумываясь ответила Инара. — Шарла прижимается к брюху толстого, увешанного золотой сбруей, но все равно пропахшего навозом верблюда.
Вновь из-за столика у лестницы раздался взрыв хохота. На этот раз он оборвался неожиданно. Инара резко схватила Конана за руку.
— Ой, там вооруженные люди, воины храма. Они не должны видеть меня здесь.
Конан увидел стражников в их традиционных синих туниках — высокие, ловкие воины с мечами, укрепленными за спиной так, что рукоять длинного клинка торчала из-за спины. Они стояли вшестером в одну линию по другую сторону костра. Затем они двинулись вперед, между посетителями таверны, останавливаясь лишь, чтобы присмотреться повнимательнее к некоторым или задать пару коротких вопросов. В их движениях сквозила дисциплина и самоуверенность. На них не было никаких доспехов, лишь небольшие серебряные шлемы, плотно сидящие на головах.
Глаза Инары наполнились страхом, она вжалась в угол, стараясь слиться со стеной. Конан негромко сказал ей:
— Не волнуйся, сейчас я устрою здесь шум, а ты выжди момент и смывайся.
Не торопясь поднявшись со стула, Конан спокойно направился в сторону Шарлы, обходя других посетителей.
— Ну, Конан, — ехидно спросила танцовщица, когда он подошел поближе, — познакомился с Инарой? Что же тебе напела эта великая предсказательница?
Не обращая на нее внимания, отодвинул девушку от Мемчуба, слегка оттолкнул ее, а затем крепко взял в охапку толстого купца.
— Ну, мерзавец, — заревел Конан, — сейчас ты у меня узнаешь. Еще что надумал! Приставать к это посерьезнее, чем верблюдов воровать!
Перехватив поудобнее несчастного купца, киммериец запустил его, словно камень, в сторону стола, где вовсю шла игра в кости. Немедленно раздались раздраженные крики игроков и зрителей, затем — крики остальных посетителей, желавших восстановить порядок. Послышались и требовательные команды храмовых воинов.
— Прекратить! — самый властный окрик заставил Конана обернуться. Киммериец ожидал, что стражники выхватят мечи, но они лишь отстегнули свои ножны, чьи металлические канты не хуже дубинок обрушились на возбужденных, орущих посетителей таверны.
Двое из стражников явно направлялись в сторону Конана. От первого киммериец отделался легко. В последний момент он шагнул в сторону и, резко развернувшись, словно случайно ткнул локтем в грудь воину. Этот толчок отбросил беднягу на стол где и без того уже шла оживленная дискуссия, по поводу перевернутой кем-то кружки.
Второй воин был явно сильнее и опытнее. Золоченый шлем выдавал его более высокое звание. Его движения были ловки, быстры и точны. В какой-то миг тяжелые ножны его меча даже поцарапали плечо Конана, упорно не желавшего замечать присутствия представителей власти.
Киммериец делал свое дело, двигаясь по периметру помещения и поднимая все больший шум. Стоило кому-нибудь из грубо задетых им посетителей возмутиться и попытаться выяснить отношения, как он тотчас укладывал очередного постанывающего несчастного между собой и преследователями. Неожиданно эпицентр беспорядка перенесся в другое место. Раздались возмущенные крики, послышалась возня. Оборвал все властный окрик одного из стражей: «Умри, вор!» — и последовавший короткий стон.
Конан развернулся и, растолкав застывших драчунов, подобрался поближе к месту происшествия. Там на полу лежал ничком один из посетителей. В его спине зияла глубокая рана. Вина погибшего была очевидна: в одной руке он все еще сжимал кинжал, в другой — полный монет кошелек, срезанный с чьего-то пояса.
Воин в золотом шлеме стоял над трупом. С его меча еще стекала кровь. Не нагибаясь, он носком сапога перевернул лежащее тело, чтобы убедиться в том, что оно безжизненно. Затем он вытер меч о платок, стянутый с шеи убитого, и вернул клинок в ножны. Мемчуб, бормоча благодарности, нагнулся и поднял свой кошелек. Погибшим вором был тот самый человек со шрамом на шее, чью короткую жизнь предрекла Инара.
— Вот таковы последствия беспорядка и лишних скандалов. Виновный понес наказание, — говоря эти слова, воин внимательно осматривал толпу, — но есть и другие виновные. Ты, чужеземец, не привыкший к цивилизованным способам решения споров. Будь осторожнее и вежливее в Оджаре! — Его холодные серые глаза вперились в Конана.
— Слушай ты, болтун, победитель карманников, — взорвался Конан. — Осмелишься ли ты угрожать мне кулаком или клинком, а не сотрясать воздух пустыми словами?
— Хватит! — рявкнул воин-жрец, оборвав киммерийца. — Одной смерти достаточно, чтобы навести порядок на вечер и ночь. Хотя вы, пришлые варвары, — сказал он, обращаясь уже ко всем посетителям караван-сарая, — не умеете ценить покой и порядок. Значит, так. Здесь не собираться, займитесь своими делами и не вздумайте привязываться к нашим гражданам.
К удивлению Конана, большая часть толпы, состоящая из местных жителей, радостно приветствовала эти слова:
— Слава Занусу, величайшему из всех храмовых воинов! Слава Великой Богине Садите! Слава!
Толпа, выполняя приказ, разошлась. До слуха Конана долетели обрывки фраз:
— Видел? У вора был кинжал. Он хотел убить Зануса!
— Это уже двадцатый человек, убитый Занусом. Да, Занус станет величайшим воином всех времен и народов.
Конан, подумав, не стал вступать в спор с местными жителями. Он поискал глазами Инару и не нашел ее. Значит, цель была достигнута. На память пришло пророчество о скорой смерти человека со шрамом. Значит, ее слова — не просто шуточки. Киммериец повернулся, чтобы уйти, и тут фраза, сказанная одним из воинов, словно громом поразила его:
— Значит, слухи оказались враньем. Принцессы Африандры здесь нет.
Глава IV
РАБЫ ИЗ ШАРТОУМА
Тулбар Гирканец очнулся от тяжелого сна. Он лежал молча, прислушиваясь к дыханию лежащих вокруг и к шевелящемуся на ночном ветру холсту палатки. Точного времени он не знал, но по крайней мере луна еще не взошла. Но если инстинкт не обманывал его, то ночное светило должно было вот-вот показаться из-за хребта на востоке. Тогда можно будет действовать.