Прерывистым голосом девушка пролепетала слова покорности, слабым и руками она обхватила мускулистую шею гиганта, как будто в соприкосновении с этим могучим человеком искала защиты от своих страхов.
Слегка похлопывая ее по спине, Конан продолжал:
Так вот. Когда явятся жрецы, ты, как и хотел Зархеба, сыграешь рол ь Елайи. Будет темно, и в свете факелов подмены никто не заметит. Но скажешь им вот что: «Боги повелевают, чтобы стигийца с его сворой псов-шемитов вышвырнули из Кешана. Они предатели и воры, задумавшие обокрасть богов. Пусть «Зубы Гвалура» передадут под охрану Конана. Отдать под его начало войско Кешана. Он единственный любимец богов…»
От этих слов девушка задрожала с новой силой, вся ее хрупкая фигурка — воплощенное отчаяние, но выбора у нее не было.
— А как же Зархеба? — всхлипнула она,— Он убьет меня!
— Насчет Зархебы не беспокойся,— рыкнул он зверем.— Его я беру на себя, а ты делай как велю. А сейчас прибери-ка волосы, а то вон они растрепались по плечам. И рубин выпал.
Он сам водворил камень на место, взглянул, чуть отстранясь, одобрительно кивнул:
— За один этот камень можно было бы набить всю эту комнату рабами. Так, теперь надень юбку. Она немного порвана сбоку, но ничего, жрецы не станут разглядывать. Вытри лицо. Богине не пристало плакать, точно девчонке после розог. Клянусь Кромом! Да ты и впрямь как настоящая Елайя — то же лицо, фигура, волосы и все прочее! Если и перед жрецами ты разыграешь богиню не хуже, чем передо мной, то одурачишь их в два счета!
— Я постараюсь,— уже спокойнее ответила девушка, однако дрожь не утихала.
— Вот и прекрасно. Пойду поищу Зархебу.
Ее снова обуял страх.
— Нет! Не оставляй меня! Во дворце кто-то есть!
— Здесь тебе нечего бояться! — В голосе варвара слышалось нетерпение,— Разве что Зархебы, но я за ним присмотрю. Скоро вернусь. Во время обряда я на всякий случай буду неподалеку, но думаю, если сыграешь роль как полагается, то никаких таких случаев не возникнет.
И, повернувшись, он быстро зашагал из комнаты, услышав напоследок слабый вскрик перепуганной насмерть Мьюрелы.
На долину спустилась ночь. Из углов выступили тени; комнаты, залы, коридоры потеряли четкость; бронзовые фризы тускло поблескивали сквозь толстый слой пыли. Конан двигался бесшумно, точно призрак, и все время, пока он скользил вдоль широкого коридора, его не покидало ощущение, будто из темных дверных провалов за ним внимательно следят глаза невидимых духов прошлого. Неудивительно, что девчонка чувствовала себя неуютно в такой обстановке.
Ступая мягко, как пантера, с мечом наготове, он спустился по широким мраморным ступеням. В долине царила тишина, а над грядою скал приветливо помаргивали звезды. Если кешанские жрецы уже вошли в долину, то ни шорохом, ни трепетом листвы они себя не выдали. Конан отыскал древнюю, в трещинах аллею, ведущую к югу,— молодые деревца и буйно разросшиеся кусты почти скрыли от глаз ее изломанные плиты. Пригнувшийся, готовый ко всему, он крался по аллее, придерживаясь стороны, где заросли отбрасывали густую тень, пока не увидел в отдалении обособленную группу лотосовых деревьев — необычных растений, которые в природных условиях растут лишь на землях Куша. Там, по словам девушки, скрывался Зархеба.
Конан — меч сжат в руке, чувства предельно обострены — мягко скользящей тенью растворился в зарослях.
Он приблизился к рощице окружным путем, и только едва уловимое шуршание листьев отмечало его шаги. Вот он уже у рощицы и тут, будто ткнувшись в невидимую преграду, застыл среди деревьев — в точности как замирает пантера в минуту опасности. Впереди в неверном, тусклом свете среди плотной листвы маячил бледный овальный предмет. На первый взгляд — один из крупных белых цветов, густо усеявших ветки деревьев; но зрение не обмануло варвара: это было лицо человека. И оно было обращено к нему! Конан отпрянул глубже в заросли. Видел ли его Зархеба? Тот ведь смотрел прямо на него! Мгновения казались минутами. Матовое лицо оставалось неподвижным. Конан разглядел темное пятно внизу — короткая черная бородка.
Внезапно он нахмурился. Странно: Зархеба был, насколько помнится, человеком не слишком высоким. Ему, Конану, он едва доставал до плеча, а сейчас их лица примерно на одном уровне. Может, он на что-нибудь встал? Нагнувшись, Конан попытался разглядеть хоть что-нибудь на земле под матовым лицом, но мешали кустари и к и толстые стволы деревьев. Похоже, кое-что он все-таки увидел, потому что вдруг напрягся: сквозь узкую брешь в подлеске виднелся ствол того дерева, под которым предположительно стоял Зархеба. Лицо маячило как раз на фоне ствола, и, значит, там он должен был увидеть тело Зархебы, а никак не ствол. Но тела не было.