Киммериец нагнулся над компаньоном. Таурус лежал с выпученными пустыми глазами, в которых читалось огромное удивление, руками он сжимал горло. На губах его появилась пена, в горле забулькало и немедиец испустил дух на руках изумленного варвара. Конан настороженно посмотрел на золотые двери. В этой пустой комнате со стенами, инкрустированными мигающими камнями, смерть настигла короля воров внезапно и беззвучно, словно лев, напавший на них у подножия Башни. Конан чувствовал, что Таурус погиб, так и не увидев виновника своей страшной смерти.
Киммериец осторожно провел рукой по полуголому телу компаньона, отыскивая рану. Он нащупал ее высоко между лопатками, почти у основания шеи — три маленькие ссадины, словно кто-то провел по телу когтями. Края ран почернели, от них несло гнилью.
«Отравленные стрелы? — подумал Конан. — Но куда же они тогда подевались?»
Он осторожно подошел к резной двери, пинком отворил ее и заглянул. Комната, освещенная холодным пульсирующим блеском многих тысяч драгоценных камней, зияла пустотой. Краем глаза он заметил на своде, в самом его центре, странный орнамент — черный восьмиугольник с выступающими из него четырьмя камнями, пылавшими мрачным алым пламенем, резко отличавшимся от того мягкого света, что излучался стенами и потолком. На противоположной от входа стене была еще одна дверь — похожая на первую, но без излишних украшений. Не оттуда ли ударила смерть, и не туда ли она скрылась, разделавшись с жертвой?
Конан вошел в комнату, закрыв за собой дверь. Его босые ноги бесшумно ступали по гладкому полу. В комнате не было ни столов, ни лавок, лишь четыре софы, накрытые расшитыми золотом покрывалами и разукрашенными странными вьющимися узорами, стояли у стен, да рядом с ними возвышались несколько сундуков, обитых серебром. На некоторых из них висели солидной величины замки, Крышки других были откинуты, являя глазам изумленного варвара груды великолепных алмазов. Конан вполголоса выругался — в эту ночь он увидел сокровищ больше, чем ему когда-либо снилось в самых смелых снах.
Он как раз добрался до середины комнаты и медленно шел дальше, чутко вслушиваясь в тишину, когда смерть ударила снова. И только инстинкт, заставивший его увернуться от мелькнувшей по полу тени, спас Конана от верной гибели. Над его головой пролетело черное волосатое чудовище, щелкнув покрытыми пеной челюстями и на голое плечо капнуло что-то обжигавшее, подобно каплям жидкого огня. Отскочив в сторону, он увидел как монстр упал на пол, перевернулся и с невероятной скоростью перебирая голенастыми ногами побежал к нему. Гигантский черный паук мчался к Конану, роняя капли яда с отвратительных мощных челюстей, зловеще мигая четырьмя горящими глазищами, в глубине которых таился острый нечеловеческий ум.
«Так вот кто спрыгнул на шею немедийца, отправив его на тот свет. Какими же мы были глупцами, не подумав о том, что Башню может охранять нечто более грозное, чем стража», — подумал Конан.
Варвар высоко подпрыгнул и чудовище с разбега проскочило под ним, развернулось и ударило снова. На этот раз киммериец прыгнул в сторону и с размаху ударил мечем. Тяжелое лезвие отрубило одну из толстых волосатых ног, и снова Конан с трудом избежал укуса ядовитых челюстей. Монстр пробежал по стене и притаился под потолком, злобно поглядывая на человека багровыми глазами. И вдруг прыгнул, разматывая за собой нить серой паутины. Конан разгадал план врага и со всех ног рванулся к двери, но паук оказался быстрее. Липкая нить протянулась поперек входа, преграждая путь. Конан не решился ударить по ней мечом, опасаясь, что лезвие прилипнет к ней, и пока он будет его освобождать, чудовище сможет вонзить в него свои клыки.
Начался яростный поединок — ум и ловкость человека против хитрости и неутомимости чудовища. Паук уже не нападал на Конана, а только быстро бегал по стенам и потолку, стараясь опутать врага липкой паутиной. Паутина была толщиной с добрую веревку, и Конан знал, что если попадется в нее, то всей его силы окажется недостаточно, чтобы вырваться и отразить атаку монстра.