В храме бога Ану, расположенном на границе храмового квартала и района воровских трущоб, все еще служил толстый хитрый жрец, в свободное от молитв время занимавшийся ростовщичеством и скупкой краденого, являясь одновременно и шпионом столичной гвардии. Жрец процветал. Деньги текли в его шкатулку — за доносы от гвардейцев и за услуги из Лабиринта — так называлась путаница тонущих в грязи улочек, ночлежек и мерзких трактиров, логово самых закоренелых воров и негодяев королевства. Среди них особой отвагой и наглостью выделялись дезертир-наемник из гундерского полка и варвар-киммериец. Первого, по доносу жреца схватили и повесили на торговой площади. Киммерийцу удалось бежать; он, узнав каким-то образом о предательстве жреца, проник ночью в храм и укоротил доносчика на голову.
В городе поднялся шум. За голову варвара была обещана награда, которой и соблазнилась одна шлюха. Опоив киммерийца вином, в которое было подмешано какое-то снадобье, она привела в комнату, где спал варвар, королевский патруль. Но когда его принялись связывать, киммериец очнулся, всадил стилет в горло капитана стражников, разбросал патрульных, и, несомненно, ушел бы, но коварное снадобье свершило свое дело. Рванувшись к двери, он не попал в нее, врезавшись в стену так, что упал без чувств.
Очнулся он в глубоком подвале, прикованный к стене, на охапке полусгнившей соломы. Конан проклинал кислое вино и предательницу-шлюху, как вдруг лязгнули засовы, и в подвал зашел человек, закутанный по самые глаза в широкий черный плащ. Киммериец решил, что это палач, присланный тихо перерезать ему горло. Но он ошибся.
— Хочешь жить? — спросил у него Мурило.
Варвар не произнес ни слова, но блеск надежды, появившийся в глазах, был лучше всякого ответа.
— Ты должен убить одного человека.
— Кого?
— Набонидуса, Алого Жреца, — ответил Мурило, понизив голос до еле слышного шепота.
Киммериец остался равнодушным, ему была чужда даже тень уважения к сильным мира сего. Жрец, нищий, король — какая разница?
— Когда я буду свободен?
— Не позже, чем через час. Эту часть тюрьмы охраняет только один стражник. Он подкуплен мной. Сейчас я сниму твои цепи. Через час после моего ухода стражник Аттикус откроет двери камеры. Ты свяжешь его обрывками своей туники, чтобы на него не пало подозрение. Сразу же отправляйся к дому Алого жреца и убей его, затем беги в Крысиную нору, там тебе дадут коня и полный кошель золота. Это беспрепятственно позволит тебе покинуть страну.
— Согласен. Сними эти проклятые цепи и прикажи стражнику принести мне поесть, я подыхаю от голода!
— Хорошо. Но помни: бежать не раньше, чем через час, я должен успеть вернуться домой.
Освобожденный от цепей варвар встал и потянулся, играя могучими мышцами. Мурило залюбовался его могучей фигурой, сочетавшей в себе силу медведя и ловкость пантеры, подумав, что если кому-то и суждено убить ненавистного всем Алого жреца, так это только киммерийцу. Молодой аристократ еще раз повторил свой план, затем покинул тюрьму, поручив Аттикусу покормить арестованного. Мурило знал, что на стражника можно положиться, и не только благодаря щедрой взятке. Ему были известны многие грешки стражника, за которые того давно ждала веревка.
Вернувшись домой, Мурило обрел наконец спокойствие. Если Набонидус решил с ним расправиться, то действовать он будет от имени безвольного короля. Но королевская стража еще не стучала в его дверь, следовательно, жрец пока ничего не сказал королю. А вот завтра он несомненно сделает это… Если только доживет до утра.
Мурило верил, что киммериец сдержит слово. Но сможет ли он достичь цели? Многие пытались убить Алого Жреца, — но все убийцы, умелые, храбрые, жестокие, погибали таинственной смертью. С другой стороны, рожденные в городе, они не имели волчьего инстинкта варвара…
Мурило налил полный бокал вина и поднял его за человека по имени Конан, за его и свою удачу. В этот момент один из его шпионов принес весть, что Аттикус арестован и посажен в крепость, а киммериец все еще не бежал. У Мурило кровь застыла в жилах, ему показалось, что Набонидус не человек, а колдун, способный читать мысли своих жертв.
Отчаяние рождает решимость. Скрывая меч под черным плащом, Мурило выбежал из дома через черный ход. Приближалась полночь, когда он оказался перед дворцом Набонидуса, окруженным высокой каменной стеной. За ней постоянно бегал по саду гигантский кровожадный пес, натасканный на людей. Что еще ждало его за стеной, Мурило не мог даже предположить.
Те, кому приходилось бывать по государственным делам в покоях Набонидуса, рассказывали, что он окружил себя невероятной роскошью, но обходится всего двумя слугами. Обычно, видели только одного — высокого молчаливого мужчину по имени Джока, второй же не появлялся никогда, слышны были только его шаги в отдаленном конце дома. Но загадочнее всех был сам Алый Жрец. Силой интриг, хитрости и жестокости он стал самым могущественным человеком в королевстве. И король, и канцлер, не говоря уже о простом народе, были всего лишь марионетками в его руках.
Мурило взобрался на стену и спрыгнул в сад. Ни единого огонька не было в окнах дома, черной глыбой выделявшегося на фоне ночного неба. Молодой дворянин пробирался сквозь колючие кусты, ежесекундно ожидая нападения ужасного пса. Мурило сомневался, что его меч способен отразить атаку бестии, но он колебался. Смерть от клыков пса или от топора палача все равно остается смертью.
Неожиданно он споткнулся обо что-то массивное и в то же время мягкое. Мурило склонился при слабом свете звезд разглядел мертвого пса. У него была свернута шея, а на теле виднелись раны, напоминающие следы огромных клыков. Ни один человек не мог бы сделать такого. По спине Мурило пробежала дрожь. Он поспешил в сторону погруженного в тишину дома. Дверь была открыта. Он покрепче сжал рукоять меча, перешагнул порог и очутился в длинном коридоре, слабо освещенном неясным светом, который просачивался сквозь шторы, прикрывавшие отдаленный вход. Стояла гробовая тишина.
Мурило прокрался по коридору и осторожно заглянул в комнату. Среди обломков мебели и сорванных со стен ковров лежала человеческая фигура. Лицо человека было обращено вверх, хотя человек лежал на животе, на лице застыла злобная гримаса. Мурило содрогнулся и почувствовал, что его решительность ослабевает. Он прошел через комнату, стараясь не смотреть на покойника. Судя по описаниям, это был Джока, вечно хмурый слуга Набонидуса.
Мурило очутился в круглом зале, опоясанном галереей на половине своей высоты. Посреди зала стоял роскошный стол, щедро уставленный яствами и винами. И еще… В кресле, которое было обращено к нему спинкой, Мурило увидел фигуру в одеждах, известных всему королевству. Красный рукав прикрывал руку, лежащую на поручне кресла, голова, покрытая алым капюшоном, слегка наклонилась, будто бы в раздумье. Любимая поза Набонидуса.
Проклиная оглушительные удары своего сердца, юноша стал подкрадываться к врагу, подняв свой меч. Лишь один шаг отделял Мурило от жреца, как вдруг сидящий в кресле встал, обернулся, и их взгляды встретились.
Кровь застыла в жилах Мурило. Рукоять меча выскользнула из его онемевшей руки, и клинок зазвенел, ударившись о каменные плиты.
Ужасный крик вырвался из посиневших губ юноши, и эхо его слилось с глухим шумом падающего тела.
И снова в доме Алого Жреца воцарилась тишина…
2
Вскоре после ухода Мурило из тюрьмы Аттикус принес Конану кувшин пива и зажаренную целиком бычью ногу. Конан жадно накинулся на еду, а стражник отправился на обход камер. Он еще не закончил обход, когда отряд гвардейцев ворвался в тюрьму и арестовал его. Мурило ошибался, считая, что арест Аттикуса был связан с намеченным бегством Конана. Связь стражника с Лабиринтом была слишком явной И его арестовали за один из старых грехов. Его место занял другой тюремщик — тупое создание, которое нельзя было соблазнить никакими деньгами. Слишком уж он гордился важностью своих функций.
Едва только затихли крики уведенного гвардейцами Аттикуса, новый страж начал обход камер. Когда он заглянул в камеру Конана, то пришел в ужас, пораженный неслыханным нарушением дисциплины. Он увидел свободного от цепей узника, который доедал воловью ногу. Тюремщик так взбесился, что ворвался в камеру, не позвав на помощь часовых. Конан размозжил ему голову бычьей костью, забрал стилет и связку ключей и очутился на свободе.