Амазонки привезли его и Чабелу на центральную площадь Тамбуру. С одной стороны стоял королевский дворец с охранявшими вход древними статуями. Конан лежал в широкой яме посреди площади на песчаном полу. Когда он первый раз увидел яму, она напомнила ему прежние дни в Аргосской долине Мессаните. Но площадь в Мессаните имела двери, через которые на арену выпускались гладиаторы или дикие животные. Здесь этого не было.
Другой непонятной вещью была роща в центре песчаной ямы. Должно быть это и были куламту, о которых говорила королева.
Он пригляделся поближе и заметил, что такие деревья он раньше не встречал, хотя по виду они напоминали банановые. Ствол выглядел мягким и пористым, но вместо того, чтобы разветвляться наверху, он кончался круглой, влажной, похожей на рот воронкой. Ниже ее окружали огромные листья, каждое почти размером с человека — длинные, широкие и толстые, покрытые похожими на волосы наростами с ноготь длиной.
Амазонки, одетые в шкуры леопардов, украшенные страусовыми перьями и примитивными ювелирными изделиями, заполняли каменные скамьи вокруг арены. Среди них было много знатных, которых Конан видел на праздниках Нзинги.
Он незаметно проверил веревки. Груды мускулов на руках напряглись, брови сдвинулись в усилии. Но травяные веревки сопротивлялись его могучим усилиям — немного поддались, но остались на своих местах вокруг ног и рук, связанных в голенях, коленях и запястьях. В этом есть некоторая ирония, подумал он, что он, который разрывал железные цепи, должен лежать связанным травой! Однако, те кто связал его, знали свое дело.
Скамьи были почти заполнены. По приказу Нзинги, сидевшей среди своих офицеров, охрана подтащила Конана и Чабелу поближе к роще странных деревьев. Затем они поспешно отошли, оставив пленников беспомощно лежать на песке.
Сидевшие на скамьях амазонки, громко беседовали, улыбаясь и показывая на них пальцами.
Чабела вскрикнула. В это же время Конан почувствовал прикосновение к ноге и посмотрел в чем дело.
— Кром! — выдохнул он.
Один из огромных листьев куламту опустился вниз и обвился вокруг его лодыжки. Чабела вскрикнула снова, и Конан увидел, что ее руки и ноги исчезли в листве дурного дерева.
Конан сжал зубы. Он не знал этой части Куша. Но много лет назад, когда он путешествовал вдоль Черного Берега с Балит, он слышал ужасные рассказы о джунглях от своего проводника. Эти слухи включали и истории о дереве-людоеде: но Конан принял их за рассказы предубежденных варваров.
Но теперь его загорелое лицо побледнело, потому что он понял происхождение высохших человеческих костей у деревьев. Толстые листья медленно оплели его тело, стараясь поднять к воронке, чтобы потом забросить его туда. Дьявольское дерево сожрет его живым. Кислота, выделяемая внутренними тканями, растворит кожу и, в конце концов, от него останется куча белых костей.
К тому времени его тело обвили три листа, несмотря на его попытки откатиться. Медленно они стали поднимать его наверх. Каждый волосок крепко прилип к его телу. Ужас и злость придали ему прилив силы.
Наконец, сквозь крики со скамеек, Конан услышал слабый звук страшно его обрадовавший. Это был треск лопнувшей веревки. Затем еще одной.
Конана осенило, что листья тоже выделяют разъедающую жидкость, которая растворяет и ослабляет травяные веревки. Он бешено задергался и разорвал оставшиеся путы. Освободившейся рукой, он отодвинул приблизившийся к нему лист. Он оторвал остальные листья и упал на песок. Его тело, там, где прикоснулись листья, было покрыто красными точками.
По реву скамеек, Конан заключил, что такое здесь случилось впервые. Нет сомнения, что прежде амазонки были достаточно осторожны и кормили деревья лишь ослабевшими от пыток жертвами. Они никогда не предлагали растениям-людоедам человека необычного размера и силы, в расцвете своих возможностей. Оторвав последний лист, Конан решил извлечь максимум пользы для себя из их ошибки.
К этому времени, Чабела, спеленатая с головы до ног листьями, как мумия, уже почти достигла воронки. Конан подпрыгнул, ухватился за поймавшую ее крону, и дернул. Его вес листья не выдержали. Они обломились, некоторые наполовину, а другие совсем отвалились от ствола. Конан упал на песок сжимая девушку в руках. Он быстро сорвал облепившие ее листья, которые извивались, как от боли. Как и у него кожа Чабелы была покрыта красными точками. Затем он разорвал ее травяные путы. Они тоже были съедены наполовину, так что больших усилий не потребовалось.
Крики на трибунах превратились в рев. Несколько стражниц спустились на арену и спешили к ним, сверкая бронзовым оружием. Конан снял последний лист с лица Чабелы, чтобы она могла дышать, и приготовился встретить своих лютых врагов.