Едва дыша, он бормотал молитвы Митре. Для него это был просто набор слов, набор бессмысленных звуков, мысли его были далеко. Так Минус, младший священник храма Митры, спешил по ветренным и мокрым улицам навстречу своей судьбе.
Минус встал до темноты, избежав встречи с начальством, покинул пределы храма и пошел по темной аллее. Он держал путь в порт на встречу с корсаром Конаном Киммерийцем.
Непредставительный человечек обладал трясущимся брюхом и слабыми ногами. Водяные глаза выдавались над огромным носом. Он был одет в поношенную рясу служителей Митры — ряса была грязная, с подозрительными бордовыми пятнами запретного вина. В молодые годы, когда на него еще снизошел свет Митры, Минус был одним из самых удачливых воров бриллиантов в пределах Хайбории. Именно тогда он и познакомился с Конаном. Небольшой любитель храмов, могучий корсар и сам когда-то был вором, и они долго были друзьями. Хотя Минус чувствовал, что его призвание священника было подлинным, ему никогда не удавалось укротить свои греховные аппетиты, которым он потворствовал в прежней жизни.
В хилой груди маленький священник прижимал документ, который Конан обещал купить. Корсару нужно было сокровище, а Минусу золото — в крайнем случае — серебро. Минус давно обладал документом. В былые дни, маленький человечек часто мечтал отправиться по начертанному пути за сокровищем, месторасположение которого он знал один.
Но с тех пор при нынешней его профессии казалось маловероятным, что ему удастся отправиться на поиски сокровища: так почему бы не продать карту?
Его мысли были полны розовыми видениями сладкого вина, горячего мяса и пухлых красоток, которых он надеялся получить на деньги Конана. Минус завернул за угол и наскочил на двух мужчин в темных плащах, отошедших в сторону, чтобы пропустить его. Пробормотав извинения, маленький священник поднял глаза на худого мужчину с откинутым капюшоном, и тогда в удивлении он забыл об осторожности.
— Менкара Сетит! — с изумлением вскричал он. — Ты здесь! Защитник Змея, как ты осмелился?
В праведном гневе возвысив голос, Минус стал звать стражу. Помня о задании, Зароно потянул спутника быстро уносить ноги, но стигиец вырвался и, сверкая глазами, прошипел:
— Маленькая свинья узнал меня! Быстро прикончи его или мы пропали!
Зароно колебался, но недолго, и выхватив тесак, ударил. Жизнь одного ничтожного священника не значила для него ничего: главное — не вдаваться в разъяснения со стражей.
Блеск стального лезвия в тусклом ночном свете пропал в одежде священника. Минус с воплем качнулся назад, задохнулся и упал на камни. Изо рта показалась кровь.
— Так будет со всем вашим племенем, — сказал стигиец, плюнув.
Нервно оглядываясь вокруг, Зароно поспешно вытер лезвие плащом лежащего и прорычал:
— Быстро сматываемся!
Но глаза стигийца заметили маленький выступ на груди Минуса. Он нагнулся и вынул из одежды священника маленький рулон пергамента. Двумя руками он развернул его.
— Что-то вроде морской карты, — пробормотал Менкара. — Мне кажется, подумав, я могу расшифровать…
— Позже, позже, — настаивал Зароно, — иначе нас поймает стража!
Менкара кивнул и спрятал свиток. Двое мужчин пропали в розовеющем тумане, оставив распростертого Минуса на камнях.
Выпив паршивого вина, не закончив с Зароно драку, и просидев в пустом ожидании несколько часов, Конан постепенно мрачнел. Теперь, беспокойный, как дикий кот, он бродил подымному залу таверны, почти касаясь головой потолка. Хотя раньше таверна Девяти Нарисованных Шпаг была переполнена, к этому времени оставалось только несколько посетителей, как например, трое пьяных моряков, развалившихся в углу. Из них двое пели песню без мелодии и ритма, а третий уснул.
Свеча-часы подсказала Конану, что рассвет близок. Минус опаздывал на несколько часов. Должно быть что-то помешало маленькому священнику, который никогда не опаздывал за своими деньгами. Говоря по-зингарски с варварским акцентом, Конан прорычал невозмутимому кабатчику:
— Сабран! Я пошел подышать свежим воздухом. Если меня спросят, я скоро вернусь.
Снаружи едва капал дождь. Облака рассеялись, и опять выглянула серебряная луна, освещая остаток ночи, но она почти пропала в лучах рассвета. Над землей поднимался туман.
С тяжелым сердцем Конан брел по влажной булыжной мостовой, собираясь обойти квартал, в котором находилась таверна. Про себя он ругал Минуса. Маленький святой мешок с отбросами заставил его упустить утренний бриз, который бы вынес «Вестрел» из Кордавского порта. Теперь придется брать буксир.