— Баронство в Кофе, сразу за нашей западной границей. Когда-то было частью Хаурана, который, в свою очередь, являлся частью Кофа. Со времен Империи…
— Постой. Ты казался задумчивым, когда услышал это название.
— Я извиняюсь, — промурлыкал шемит и посторонился, пропуская молодую женщину. — Точно! — воскликнул он. — Думая о предстоящей ночи с Сфаланой, я почти об этом забыл. Именно в Корвеки видел я тот медальон! Следовательно, у Сергиануса точно такой же. А тот первый, висел на шее кофийского барона! Несколько лет назад я проезжал через его владения, направляясь в Хауран.
— Смотри, куда прешь, невежа! — огрызнулся на Конана мужчина с большим животом, одетый в щегольский ярко-зеленый наряд.
Киммериец так посмотрел на него, что толстяк, тряся подбородками, поспешил сам уступить дорогу, что-то бормоча под нос. А варвар продолжил пытать шемита:
— Ну же, Шубал. Как он выглядел, тот барон из Корвеки?
Шубал хохотнул, словно пролаял.
— Наверное, не так красиво как наш Сергианус! Это произошло пять лет тому назад. Старик Сабанатус… нет, кажется, Себанинус… скорее всего уже мертв. Он и тогда был очень старым человеком. Очень, Конан. А Сергианус так молод, что, пожалуй, даже не сгодился бы ему в сыновья.
Весь остаток пути до королевского дворца Конан обдумывал сказанное Шубалом. Кроме того, ему не давало покоя видение, что имело место быть в тронном зале.
Глава 6. Колдовство
Конан был представлен четырем домочадцам благородной Хаштрис, а потом Шубал отвел его в их общее жилище. Помещение оказалось больше чем те, в которых киммериец ранее проводил время сна. Полная, растрепанная, светловолосая девушка до бесконечности заверяла варвара, что сено в матрасе чистое и свежее, хотя ему, по большому счету, было все равно.
Юноша стянул с себя кольчугу и стеганую рубаху. Эврига, мыть пышнотелой девушки, габаритами превосходила дочь. Она стала снимать с Конана портняжную мерку, поскольку Хаштрис распорядилась пошить две туники для нового телохранителя. Толстуха без умолка трещала, кружа вокруг киммерийца и восторгаясь его внушительными размерами. Но когда ее дочь высказала предположение, что у такого парня должно быть всего много во всех местах, Эврига сердито приказала девушке выйти вон из комнаты. Дочка надулась, однако ушла, а ее мать обратилась к Конану:
— Даже не вздумай касаться своими лапами мою девочку! Слышишь?
Молодой варвар даже в мыслях не допускал подобное. А вот теперь призадумался. Что могло бы случиться, если б они с девушкой вдруг очутились на безлюдном острове и пробыли бы там эдак с полгода? Но вслух он сказал без намека на шутливый тон, не обращая внимания на Шубала, который строил рожи за спиной портнихи:
— Я слышу и буду послушен.
— Что-то не верится, — засопела Эврига.
— Ты хочешь, чтобы я еще поклялся? Я сделаю это с удовольствием.
Женщина кашлянула и продолжила замеры юноши, который возвышался над ней, как утес.
— Я клянусь Кромом, мрачным повелителем киммерийских гор! — торжественно произнес Конан. — А также Бадбом и Ллиром. И призываю в свидетели: Мананнана, Морриган и Ядовитого Немейна, что даже пальцем не дотронусь до твой дочери!
— Не знаю никого из них и не слышала никогда, — буркнула Эврига. — Лучше поклянись Иштар!
— Я клянусь Иштар, которая, как известно, родом из Немедии! А еще Сетом и Деркето…
— Не смей упоминать имени этой стигийской богини разврата, варвар!
— Ладно, — с готовностью согласился Конан, — тогда Йогом — Повелителем Демонов!
— Хорошо, достаточно, — поспешно кивнула женщина. — Я удовлетворена.
Закончив свое дело, она оставила приятелей одних.
Конан и Шубал тут же взорвались безудержным смехом. Шемит успокоился лишь на миг, чтобы констатировать, что у портнихи на него виды, и снова захохотал. Юноша не поддержал друга, так как эта Эврига могла бы быть его бабкой.
— Представляешь, Шубал, — сказал киммериец, когда веселье закончилось, — две туники! За все свою жизнь я не имел и трех!
— Тоже мне долго! — оскалил зубы шемит. — А сколько тебе, собственно лет, Конан?
— Восемнадцать.
— Понятно. С одной стороны ты выглядишь старше, а присмотришься — вроде даже и младше. Мне самому двадцать лет, друг мой, страж благородной госпожи Хаштрис.
Конан, которому в действительности было только семнадцать, кивнул головой, и они вместе отправились на ужин.
На кухне Спартус, управляющий Хаштрис, вручил варвару серебряную монету.
— За шесть таких можно купить меч вроде того, что ты носишь. А за восемь — хорошую кобылу, — пояснил он. — Но это не в счет твоего жалования. Просто нельзя ходить по столице, не имея гроша за душой.