- Ты хочешь запереть тут нас всех? - спросил Конан без всякого уважения и кивнул головой на Ордо. Одноглазый застонал и слегка пошевелился.
Аманар посмотрел на него, словно ему только теперь что-то стало ясно.
- Нет, киммериец. Как и ты, и человек по имени Талбор, он проник сюда, чего мы здесь не любим. Остальные остаются на свободе - пока что они мне не нужны.
Цепи Гаранидеса зазвенели, когда он повернулся.
- Чтоб Митра разорвал твою черную душу! - захрипел капитан.
Волшебник, казалось, вообще не слышал его. Его удивительные глаза по-прежнему смотрели на Конана.
- Велита, - сказал он шепотом, - ждет меня в моем колдовском покое. Когда я использую ее в последний раз, она умрет и найдет нечто худшее, чем смерть. Смерть - это страшно, киммериец, но еще страшнее, когда после человека не остается души, которая сможет проснуться для будущей жизни!
Лицо Конана напряглось почти против его воли. От смеха Аманара кровь застывала в жилах.
- Забавно, киммериец. Ты боишься гораздо больше за других, чем за самого себя. Да, забавно. Это можно будет еще использовать.
Снова зазвучал его чудовищный смех, потом он вышел.
Гаранидес неподвижно смотрел на захлопнувшуюся дверь.
- Он отравляет воздух одним только своим дыханием, - сказал он.
- Дважды, - задумчиво проговорил Конан, - я слышал о душах, которые вынимаются из тел. Я знал как-то человека, который умел красть души.
Капитан сложил пальцы "рогами", отводя дурное.
- Как ты познакомился с этим человеком? - спросил он.
- Он украл мою душу, - ответил киммериец спокойно.
Гаранидес недоверчиво засмеялся, потому что не знал, всерьез это говорится или нет.
- И что же ты тогда сделал?
- Убил его и вернул мою душу назад. Конан вздрогнул. Это было совсем непросто - получить ее назад. Еще раз попасть в опасность, где можно ее потерять и, возможно, не получить назад, было намного страшнее, чем умереть. И именно это предстояло Велите и, возможно. Кареле, если он не сумеет это предотвратить.
Ордо снова застонал, с трудом сел и прислонился спиной к стене. Когда зазвенели цепи, он уставился на наручники, затем поспешно вновь закрыл глаза.
- Что случилось, Ордо? - спросил Конан. - Аманар приказал своим с'тарра притащить тебя сюда. Он сказал, что ты куда-то проник, где он не желал бы тебя видеть. Что ты сделал?
Лицо Ордо, перекошенное шрамом, дрогнуло, словно он хотел заплакать.
- Ее так давно не было в лагере, - сказал он наконец. - И тебя тоже. Это меня беспокоило. Приближалась ночь, и мысль, что она останется в крепости или не сможет найти в темноте дорогу к лагерю... В воротах меня пропустили, правда, неохотно, и один из ящериц привел Ситу. Я пришел в зал, где этот трижды клятый Аманар - чтоб его черви сожрали! - восседал на своем золотом троне.
Ордо прикрыл свой глаз, но продолжал говорить, правда, медленнее.
- Музыканты играли - люди, которые ни разу не подняли глаз от пола. Это змеиное отродье, этот демон, набросился на меня и ударил древком копья, потому что колдун буркнул ему, что я нужен ему живьем. Мне удалось убить по меньшей мере двоих, прежде чем я потерял сознание. Да, насчет двоих я знаю точно.
Он замолчал. Конан посмотрел на него.
- Аманар, конечно, не приказал бы тебя бить только за то, что ты вошел в его тронный зал?
Бородатое лицо дико исказилось. Сквозь стиснутые зубы Ордо наконец выдавил:
- Карела! Она танцевала для него, обнаженная, словно наложница - и разукрашенная, словно из гарема! Она плясала обнаженная для этого...
Его потрясло рыдание, и он замолчал. Ярость, еще более сильная, охватила Конана.
- Ордо, он умрет! - обещал он. - Он сдохнет!
- Эта Карела, - спросил Гаранидес, не веря своим ушам, - это... Рыжий Ястреб?
Лицо Ордо потемнело еще больше. Он хотел наброситься на капитана, но цепи рванули его назад.
- Она была заколдована! - взревел он, и сто голос прозвучал как прежде. - Она даже не узнала меня. Ни одного взгляда она не уделила мне, ни на одно мгновение не прервала танец. Она заколдована!
- Мы тебе верим, - попытался успокоить его Конан.
Одноглазый злобно сверкнул на Гаранидеса.
- Кто этот человек, Конан?
- Ты его не узнаешь? - Киммериец рассмеялся. - Гаранидес, заморанский капитан, которого мы познакомили с кецанкианцами.
- Заморанский офицер! - фыркнул Ордо. - Если б у меня были свободны руки, я освободил бы мир от еще одного солдата, прежде чем мне умереть.
- Это останется только твоим желанием! - издевательски заметил Гаранидес. - Я прикончил пятерых вроде тебя уже перед первым завтраком.
Капитан и разбойник обменялись убийственными взглядами.
- Давайте на время забудем ваши цепи, - вмешался Конан, внешне безразличный. - Можете ли вы действительно взяться за это дело?
Теперь яростные взгляды устремились на него.
- Мы без сомнения умрем, - буркнул Ордо.
- Умирай, если тебе непременно этого хочется, - огрызнулся Конан. - Я попробую в любом случае этого избежать, и тогда умереть придется Аманару!
- Как? - спросил Гаранидес. Киммериец улыбнулся.
- Ждите. И успокойтесь.
Несмотря на то, что они приставали к нему, требуя, чтоб он открыл им свой план, он спокойно уснул. И снилось ему, что Аманар удавился цепочкой от черной подвески.
Глава двадцать шестая
Карела проснулась и в смятении огляделась вокруг. Она лежала на шелковом диване - не в своей палатке, а в роскошном покое - который был покрыт багряным шелковым покрывалом. Серебряные чаши и кувшины стояли на позолоченных столиках, а пол был покрыт драгоценным туранским ковром. Солнце пробивалось сквозь узкое окно. Ей стало ясно, что она находится в крепости Аманара, и одновременно с этим она заметила, что совершенно обнажена.
- Деркэто! - пробормотала она и быстро села. В голове стучало. Выпила ли она слишком много вина? Во всяком случае она знала, что провела ночь в замке. Она смутно вспоминала жгучую музыку и свой безумный танец. Она прижала ладонь ко лбу, словно хотела стереть румянец - и с проклятием отняла ее. В покое было прохладно, и лоб был тоже холодным. Она торопливо встала и начала искать свою одежду.
Ее золотые чаши для груди и изумрудно-зеленая юбка лежали в полном порядке на расстеленном пурпурном плаще на ларце в ногах дивана. Красные сапоги стояли перед ларцом, а украшенный драгоценными камнями палаш прислонен рядом. Она поспешно оделась.