Все кончилось. Воронка затянулась, и на том месте, где возвышался грозный замок, остался большой песчаный круг.
Конан долго смотрел на него, размышляя, не приснилось ли ему все это, пока его мысли не прервал нежный девичий голосок:
— Что тут произошло? Где мы?
— Ты можешь идти? — спросил варвар, не отвечая на вопросы.
Сонатра кивнула.
— Тогда пойдем. До твоего дома еще много дней пути.
Он подал девушке руку, и они быстро зашагали прочь от кошмарного места, торопясь уйти как можно дальше.
…Вопреки ожиданиям Конана путь в Кордаву оказался намного длиннее, чем он рассчитывал. Сонатра, любимица не только своего отца, но и зингарского короля, была избалованной, капризной и взбалмошной девицей, которая считала, что любой мужчина не может не влюбиться в нее с первого взгляда и должен быть счастлив, потакая ее прихотям. Едва лишь страх прошел и девушка поняла, что ей больше ничто не угрожает, она показала свой немыслимый характер во всей красе. Она то закатывала истерики и наотрез отказывалась идти пешком, и тогда варвару приходилось нести ее, то вдруг начинала смеяться и рассказывать о своих головокружительных успехах при дворе, то вдруг беспричинно рыдала, жалея себя…
В конце концов киммерийцу пришлось вспомнить полученные в Шадизаре навыки, незаметно умыкнуть пару кошелей и коня в какой-то придорожной таверне, и после этого его жизнь стала чуть-чуть легче, так как он смог выполнять некоторые желания красотки, да к тому же ей не нужно было теперь идти пешком, а ему — тащить ее на себе. И все равно ему приходилось постоянно сдерживать себя, чтобы не задушить проклятую девку, и, если бы не обещанная награда, он, наверное, так бы и поступил, хотя до этого у него никогда не возникало даже мысли о том, что он может обидеть женщину.
И вот наступил долгожданный день, когда впереди показались городские стены Кордавы. «Ну вот и все, — облегченно вздохнул варвар. — К полудню будем на месте, сдам эту стерву истосковавшемуся папаше, получу деньги и отправлюсь в Клоаку. Ох и надерусь же я сегодня… Или лучше договориться с Клонильдой? Впрочем, одно другому не мешает. Мы можем и вместе выпить…»
Он так размечтался, что даже не заметил, как миновал последнюю часть пути, и пришел в себя только перед воротами королевского дворца, когда два дюжих стражника преградили ему дорогу, скрестив перед самым носом длинные копья.
— Куда лезешь, голодранец? — грозно спросил один из них. — Это дворец короля Зингары, и ни тебе, ни твоей девке тут делать нечего
— Девке?! — взвизгнула Сонатра, соскочила с коня и бросилась к стражнику, вытянув вперед руки, словно намеревалась выцарапать ему глаза. — Девке?! Ты заплатишь за свои слова головой… и я с удовольствием посмотрю, как палач отрубит ее. Я Сонатра, дочь советника Его Величества, а этот храбрый воин спас меня от злого колдуна. Пока ты здесь бока нагуливал, мы с ним жизнью рисковали…
На ее крики к воротам выбежал начальник дворцовой стражи, внимательно посмотрел на девушку и гаркнул:
— Немедленно впустить! — Он склонился до самой земли: — Не гневайся, прекрасная… Дурни они, что с них взять? Всего третий день на службе.
Сонатра фыркнула, как разъяренная кошка, пнула беднягу ногой и, схватив Конана за руку, устремилась к парадной лестнице.
Что началось чуть позже, описать невозможно. Поднялась невообразимая суета. Казалось, не только обитатели дворца, но и все жители Корда вы сбежались посмотреть на Сонатру и героя, который вырвал ее из лап смерти. Приветствовать Конана вышел сам советник Мерильдо. Высокий седой старик обнял дочь, прижал ее к себе, потом слегка отодвинулся и долго смотрел в любимое лицо, не скрывая слез, струившихся из глаз, и нисколько не стыдясь их. Затем, налюбовавшись обожаемым чадом, Мерильдо повернулся к варвару:
— У меня нет слов, достойный юноша, чтобы выразить свою признательность. Ты получишь награду за свой подвиг, но, какой бы она ни была, я все равно твой вечный должник. Скоро жизнь твоя резко изменится. А пока тебе надо отдохнуть. Слуги проводят тебя. Им приказано выполнять все твои желания. Вечером сам король примет тебя, чтобы выслушать твой рассказ.
Он положил Сонатре руку на плечо, и они удалились. К Конану подошли двое слуг и с низким поклоном попросили его следовать за ними. Он никак не ожидал такого поворота событий и даже слегка растерялся. Киммериец думал, что ему сразу вручат обещанные деньги и отпустят на все четыре стороны. Впрочем, пожить денек-другой в королевском дворце — это даже интересно. Будет о чем рассказать в Клоаке.
Его провели в роскошные покои, состоявшие из трех комнат. В первой, довольно просторной, стоял овальный стол на изогнутых ножках, накрытый светло-зеленой вышитой скатертью, возле стола — три стула, обитых изумрудным бархатом, с высокими спинками. У одной из стен располагался камин, а почти вплотную к нему — удобное глубокое кресло.
Из комнаты вели две двери: одна — в спальню, а вторая — в просторный зал с бассейном и золотой ванной, где даже Конан мог спокойно вытянуться во весь рост. Ванна была наполнена горячей водой с ароматическими солями, и от нее шел нежный запах хвои.
— Устраивайся, господин, — сказал один из слуг и снова поклонился. — Если тебе что-нибудь понадобится, в каждой комнате есть такой шнур. — Он показал на витой шнурок с тяжелой золотой кистью на конце, висевший возле двери. — Потяни за него, и слуги явятся немедленно. Тебе что-нибудь еще нужно?
— Нет, — помотал головой варвар. — С ванной я как-нибудь сам справлюсь. Ступайте.
Привыкший к жизни простой и, как правило, лишенной всяческих удобств, Конан почувствовал себя наверху блаженства, когда, быстро скинув одежду, погрузился в горячую воду. Ему казалось, что вместе с дорожной пылью он смывает с себя не только усталость, но и прежние неудачи. Как там сказал советник? «Скоро твоя жизнь изменится…» Денег, наверное, отвалят от души, а может, и в королевскую гвардию на службу возьмут. А что? Совсем неплохая жизнь. И сытно, и, по всему видать, не очень хлопотно. Не вечно же в Клоаке сшиваться. Там, конечно, весело, да и сам себе хозяин. Но и на службе у короля тоже неплохо. И карьеру можно сделать. Была бы голова на плечах…
Он выпрыгнул из ванной, нырнул в бассейн с прозрачной голубой водой и с наслаждением проплыл его несколько раз от стенки до стенки.
Искупавшись и почувствовав себя будто заново родившимся, киммериец вдруг понял, что проголодался, и решил, что пора одеваться и звать слуг, чтобы принесли чего-нибудь поесть и выпить.
Закутавшись в огромное мягкое полотенце, Конан взглянул на свою грязную одежду и сморщился: надевать пыльные тряпки на чистое тело совсем не хотелось. Может, раз уж его так роскошно принимают, в спальне найдется одежонка получше? Ступая босыми ногами по пушистому ковру, он толкнул дверь в комнату, где стояла широкая кровать, покрытая небесно-голубым шелковым покрывалом, и обомлел: на великолепном ложе, приготовленном для гостя, сидела Сонатра, ослепительную наготу которой едва прикрывали наилегчайшие одеяния, скорее подчеркивавшие, чем прятавшие, соблазнительные формы девушки.
— Удивлен? — Она кокетливо склонила голову набок. — Я соскучилась по тебе. — Девушка притворно вздохнула. — За эти дни я так к тебе привыкла…
Она не договорила, но киммериец прекрасно понял ее и без слов. В его жизни были разные женщины, и он знал, какие радости сулят объятия красавиц, однако привык думать о Сонатре не как о желанной прелестнице, а как о тяжкой обузе, от которой всей душой жаждал поскорее избавиться. Но сейчас… Девушка была так хороша, что он невольно почувствовал, как желание горячей волной прокатилось по его телу, заставляя разум замолчать и выпускал на волю голодного хищного зверя.