— Я узнал тебя! — громко воскликнул Лорант, обнажая свой меч. В немедийском войске он слыл одним из лучших фехтовальщиков. — Ты — Конан, король Аквилонии! Я видел тебя в Львиной долине и, клянусь Великой Душой, не забуду никогда! Второго я тоже знаю — это Хадрат, жрец Асуры! Ваш жалкий маскарад не обманет вашего врага! Эй, Арсаро, повяжем этих безумцев — великий бог щедро вознаградит нас!
Конан очень не хотел драться. Не потому, разумеется, что он боялся этого молодого петуха, но из-за нежелания поднимать шум. Его и Хадрата задачей было проникнуть в королевский дворец незаметно. Любая потасовка могла вылиться в большую драку. Большая же драка, очень возможно, привлечет внимание Тезиаса — пробираясь в город, Конан и Хадрат краем уха услышали, что великий бог вернулся, — а это уже было бы очень плохо. Силой фантома не возьмешь, а в том, что Тезиас жестоко расправится со смельчаками, посмевшими явиться в его столицу, киммериец не сомневался. Невозможно было допустить, чтобы дерзкий план Конана сорвался из-за молодого дворянчика. И, поскольку выбора не было, киммериец молнией бросился на Лоранта.
Барон не успел отскочить. Новый меч Конана пронзил его грудь в самое сердце. Тело беззвучно осело на пол.
— Он узнал меня, и это его погубило, — равнодушно произнес король, обращаясь к дрожащему от страха торговцу. — Вот ты, толстяк, узнал бы меня?
Добрый Арсаро судорожно замотал головой, косясь на окровавленный меч в руке варвара,
— Я так и думал, — подытожил дискуссию Конан, вытирая меч. — Оружие у тебя хорошее, так что получи свою жемчужину.
Арсаро машинально выхватил драгоценность из рук Конана и почему-то спрягал ее в рот. Второй человек, Хадрат, подошел к торгу и поднес правую руку к его лысому лбу. Арсаро в ужасе отпрянул, едва не проглотив жемчужину.
— Ты хочешь спать, друг Арсаро! — повелительно произнес человек. — Спи долго! Но прежде закрой свою лавку. Когда проснешься, можешь спокойно помолиться Митре, а также Асуре и Крому. Ты сделал благородное дело, продав вам эту амуницию!
Засыпая на ходу, торговец проводил Конана и Хадрата к выходу, повесил на двери табличку «Закрыто», задвинул изнутри засов и кулем повалился радом с трупом барона Лоранта. Уходя, король и жрец услышали мощный храп толстяка.
— Ну, Тараск, кончай дуться! — примирительно говорил фантом, витая над распростертым телом короля Немедии. — Бог не злопамятен, да и тебе грех обижаться на него. Я, можно сказать, спас тебя от разъяренной толпы, ты вот тут возлежишь — в мире и покое. Как думаешь, кому лучше — тебе или твоему другу Конану?
— Что с Конаном? — устало спросил Тараск.
— Воюет с демонами где-то в Стигии. Вред ли фанатичные жрецы Сета простили ему дерзкое святотатство. Представляешь, он и его подручный Пелиас хотели скормить меня отвратительному змею, Пожирателю Душ! Змей, понятное дело, подавился, а Пелиас — поплакался! — рассмеялся над собственным каламбуром Тезиас.
— Будешь брать Туран? — мрачно спросил король.
— Туран? Не к спеху. Хочу дать тамошним фокусникам возможность подготовиться к встрече. Как считаешь, Тараск, обрадуется мир, когда узнает, что десяток-другой чернокнижников отправились кормить демонов?
— Мир будет плясать от счастья, если они захватят с собой тебя!
— Ты несносен, Тараск!
— Так убей меня!
— Нет, нет, дорогой друг! Я придумал кое-что получше. Во-первых, хочу поделиться с тобой новостью: сегодня, а именно сейчас, я намерен возвратиться в свое тело. Конечно, справедливо было бы послать тебя разгребать завал: как-никак, это твоих рук дело! Но, боюсь, ты не справишься, особенно в своем нынешнем положении, — Тезиас хихикнул. — А я — справлюсь. Через колокол жди меня живого — из плоти и крови! А то мне надоело слышать твои упреки: мол, призрак, призрак…
— Валяй, лезь в свою шкуру, шакал! — оживился Тараск. — Ставлю сто против одного, что в ней тебя и прикончат.
— Да, я так и не закончил. Ты позаботишься о моей безопасности. И не удивляйся! Вот что я придумал, послушай. Видя, что тебе наскучил малоподвижный образ жизни, я, проникнутый духом гуманизма — ты знаешь, я ведь добрый бог, — подумал: а почему бы не вернуть тебе здоровье?! Гуляй, общайся, правь, наконец. Вот только имей в виду: если только я буду легко ранен — после того, как освобожусь из склепа, — ты немедля превратишься в отвратительного, гнусного, безобразного, покрытого слизью огромного червяка, бессмертного к тому же! Ты понял?