Внезапно он замер, остолбеневший. Прямо на его пути, загораживая собой весь коридор, стоял чудовищней зверь.
Опираясь на четыре лапы, зверь спиной доставал королю до плеч. Из пасти монстра торчали клыки, каждый величиной с человеческую руку. В целом же зверь больше всего походил на льва. Скаля клыки-кинжалы, чудовище медленно приближалось к человеку.
Киммериец слышал рассказы о мерзком звере, обитающем в одном из подземелий Бельверуса. Он понял, что зверь этот, сурайский тигр, перед ним. Зверь не уходил — да и некуда было. Вероятно, во время землетрясения стены каменной клетки обрушились, и тигр вырвался на свободу. Сейчас он медленно шел на человека, и в красных тазах его горел огонь.
Тигра давно не кормили; в переделке, связанной с воцарением нового бога, служители дворца забыли про него. Схватка была неизбежной; даже если бы Конан повернул назад, монстр, без сомнения, легко настиг бы его.
Конечно, киммерийцу приходилось драться и с тварями пострашнее этой. Но тигр был слишком, слишком велик! Попасть в его объятия — значит погибнуть; монстр мгновенно разорвет человека на куски или откусит голову клыками-кинжалами. Оставалось одно — вложив в удар всю свою силу, снести добрым мечом тигру голову. Вряд ли зверь, лишенный головы, будет опасен — хотя Конану встречались и создания, превосходно обходящиеся даже без этой жизненно важной части тела. Король обнажил меч.
Тигр наконец прыгнул. Конан отскочил, прижался к стене. Тигр, привыкший расправляться с жертвами на огромной арене, в узком — для него — коридоре был неповоротлив. Киммериец оказался за спиной у зверя. Пока тигр поворачивался, чтобы напасть на человека снова, Конан забежал сзади, целясь мечом в шею монстра. В этот момент землю сильно тряхнуло, и Конанов меч, сделав замысловатый пируэт, с размаха врезался в переднюю лапу тигра и перерубил ее. Зверь взвыл, и от этого воя у отважного киммерийца по коже побежали мурашки. Конан снова отскочил, но неудачно — туда, куда он прыгнул, с каменного свода падал обломок скалы.
Король не успел уклониться. Камень, который наверняка убил бы любого другого, только оглушил киммерийца. Он осел на пол, не переставая крепко сжимать меч. В кровавом тумане Конан увидел, как неумолимо надвигается на него раненый монстр. Лишенный передней лапы, тигр не мог прыгать, но огромная клыкастая башка бестии с налитыми кровью глазами и пастью, где легко исчезал человек, стремительно приближалась. Собрав в кулак всю свою волю, варвар вскочил и размахнулся, собираясь снести мечом голову чудовища. Но движения человека, хотя бы им был сам Конан, после тяжелого удара скалой не могли оставаться столь же точными и уверенными. Меч прошел по щеке монстра, зверь проворно схватил его клыками-кинжалами, стараясь сломать. Но сталь была крепка, и тогда тигр резко рванул меч на себя. Чтобы не угодить в пасть монстра, Конан вынужден был отпустить верное оружие. Торжествующе взвыв, тигр отбросил меч в сторону.
Оставался еще кинжал, добрый стигийский кинжал. Разумеется, им нельзя было отсечь голову. Равно не было и смысла целить в сердце — кто мог знать, где у этой твари сердце и есть ли оно вообще? Нет, Конан решил запустить кинжал, словно копье, в красный глаз тигра. Была надежда, что, лишившись глаза, зверь если не подохнет, то потеряет ориентацию и пропустит человека вперед — туда, где земля, разрываемая голубым лучом, тряслась и стонала. Конан знал, что у некоторых тварей оба глаза — единое целое; лишившись одного, такие твари лишались зрения вообще. На это и была надежда.
Киммериец метнул кинжал. О, так сражаться мог только он! Острый стигийский кинжал по рукоятку вошел в левый глаз чудовища. Глаз потек. Корчась от боли, зверь, забыв, что из передних лап у него осталась только одна, попытался ею достать до пораженного глаза и, естественно, повалился ниц. То был удобный момент, чтобы обогнуть зверя. Конан прыгнул, собираясь проскочить мимо чудовища. Однако, на его беду, новый толчок столь резко сместил земную твердь, что варвар опустился вовсе не там, где нужно было. Он упал возле самой пасти чудовища. Забыв о глазе, сурайский тигр разинул пасть. Киммериец находился от зверя как раз на расстоянии удара клыком-кинжалом. Отступать было некуда — как назло, он попал в каменную нишу.
Конан в отчаянии взревел. То ли инстинкт, то ли наитие повело его руку в карман накидки — туда, где, ожидая своего часа, лежал Ромб Яхкунга. Схватив белый кристалл, Конан подпрыгнул и резко всадил его в башку чудовища. И тогда произошло чудо.