Карлик, казалось, любовался удивлением короля и молчал, давая себя рассмотреть. Наконец Тараск нарушил молчание:
— Ты кто такой и что тебе от меня надо? Ты нарушил уединение короля вопреки его воле! Есть ли у тебя веская причина для этого? Отвечай и не медли! Если же нет, молись своим богам!
Голос вошедшего также поразил Тараска: он был очень мягким, высоким, но в нем также угадывались железная воля и недюжинный ум его обладателя,
— Я Тезиас, ученый, и у меня нет богов, которым я мог бы молиться!
Заметив подозрительный взгляд короля, назвавшийся Тезиасом продолжал:
— Я рискнул предстать перед тобой в этот день, чтобы он никогда не повторился вновь. Я пришел, чтобы вернуть тебе уверенность и победу.
Тараск встал.
— Ты говоришь загадками, как там тебя…
— Тезиас, — подсказал бледнокожий карлик.
— Вот, Тезиас, говори, что тебе нужно, и без загадок — я их не люблю! — приказал Тараск.
— Я хочу помочь тебе избавить мир от Конана, короля Аквилонии, — молвил Тезиас.
— Что?! — не веря своим ушам, переспросил Тараск.
— Я хочу, чтобы мы объединили усилия и уничтожили Конана из Киммерии, — спокойно повторил странный гость.
Король злобно расхохотался.
— Ты, должно быть, сошел с ума, карлик? Тысячи воинов, самый слабый из которых мог бы прихлопнуть тебя одним пальцем, сражались против Конана, и где они теперь?! Десятки волшебников также погибли: их магия оказалась бессильна против киммерийца! Самые ужасные создания Мрака, которым нет имени на человеческом языке, пали от его меча! Я сам пострадал от него…
— Да, я знаю всю эту историю с Ксальтотуном из Пифона, — улыбнувшись, произнес Тезиас.
Однако Тараск понял эту улыбку иначе.
— Да ты, вор, издеваешься надо мной?! Ты не можешь себе представить, какая жуткая смерть ждет тебя!
— Остынь, король, — неожиданно властно сказал Тезиас. — Мои намерения как нельзя более серьезные. Я вовсе не желаю оскорбить тебя. Напротив! Зная, как ты, владыка Немедии, ненавидишь киммерийца, я пришел к тебе, надеясь найти у тебя поддержку. Я уверен; король и ученый вместе смогут сделать то, что было не по силам колдунам и воинам. Мне известны методы, которые помогут одолеть варвара.
Противоречивые чувства владели королем, пока он слушал неторопливую, но уверенную речь странного гостя. Весь разум Тараска восставал против того, что слышали его уши.
Наглость незваного посетителя не укладывалась ни в какие границы. Тщедушный человечек с мертвенно-бледной кожей предлагает ему, могущественному королю Немедии, свою помощь! Однако страсть мщения заглушала голос разума. Словно услышав мысли Тараска, гость произнес:
— Подумай, король. Много ли к тебе приходит людей, сулящих избавление от твоего каждодневного кошмара? Не упускай свой шанс!
— Митра! Ты не ведаешь, что говоришь! Какой шанс мне можешь дать ты, человечек? Смотрелся ли ты когда-нибудь в зеркало, безумец?
— Не суди по внешности, король. Вещи далеко не всегда таковы, какими они кажутся на первый взгляд. Главное — что внутри, а не то, что снаружи.
— Какие же силы скрыты внутри тебя, что помогут, по твоим словам, сокрушить аквилонского короля?
— О, ты еще не раз сможешь увидеть эти силы в действии, король Немедии!
— Ты снова говоришь загадками! — угрожающе произнес Тараск. — Да ты просто безумец, сумасшедший! Не пойму, почему я тебя здесь слушаю. Выбирай: или рассказываешь, что задумал, или умрешь!
— Напрасно сердишься, Тараск! Не волен я открыть тебе секреты, которые приведут нас к победе. Но знай: ты мне можешь полностью доверять!
Дурацкая логика Тезиаса доконала короля. Более терпеть наглость этого безумца он был не в силах.
— Стража! — взревел Тараск.
Тотчас в дверях опочивальни показались вымуштрованные гвардейцы королевской стражи Немедии.
— Взять этого человека! — велел король.
Солдаты приблизились к Тезиасу. Неуверенность чувствовалась в каждом их шаге. Карлик огорченно молвил:
— Я был лучшего мнения о твоих умственных способностях, король Немедии.
Это было уже более чем слишком! Повелителя Немедии оскорбляли в присутствии его подданных!
— Ну что ждете, псы! Я сказал: взять его! — загремел Тараск.
Непонятный страх читался в глазах верных псов Тараска, когда они скручивали веревками холеные руки тщедушного человечка.