Разгадав мысль карлика, магистр Синих Монахов широко улыбнулся.
— Я сделаю это лично, мой повелитель.
5
«Умри, тиран!»
— Сто высочество шах Рустам-Мамед! — возгласил камердинер, и взору короля Немедии предстал полный мужчина в одеждах восточного вельможи. Широкое платье из тончайшего шелка складками спадало по статной фигуре. На голове шаха красовалась большая многослойная чалма; спереди ее украшал сверкающий граненый рубин. Человека, вступившего сейчас в личный покой короля, можно было бы назвать красавцем, если бы не одно «но»: у него не было правой руки.
— Входи, входи, любезный шах, — приветливо молвил Тараск.
— Свидетельствую тебе свое почтение, король Немедии, — легко поклонившись, сказал Рустам-Мамед. — Прошу, утоли мое любопытство: чем обязан я такой милости? Не чаял я, изгнанник, предстать пред светлым ликом восседающего на Троне Дракона!
— Что ж, пожалуй, я не буду терзать тебя неведением. Присаживайся, любезный шах. Перейдем прямо к делу. Но прежде скажи: какие чувства испытываешь ты к Конану, варвару из Киммерии?
Едва успев сесть на мягкий диван, Рустам-Мамед вскочил; волна неудержимого бешенства прокаталась по его суровому лицу. Единственная рука шаха потянулась к висевшему на поясе кривому, богато инкрустированному кинжалу.
— Какие чувства?! Ты что, позвал меня, чтобы вдоволь поиздеваться над несчастным калекой, король Немедии?!
— Успокойся, любезный шах! У меня и в мыслях того не было. Я только хотел бы знать, что сделал бы ты с киммерийцем, окажись он в твоей власти?
— Что бы я сделал? — свирепо оскалился Рустам-Мамед. — О, боги надолго запомнили бы этот день! Сначала я собственноручно содрал бы с варвара кожу, затем пытал бы его раскаленным железом, сыпал на его раны порошок черного лотоса, после чего вынул бы его печень, почки, желудок… Потом я бросил бы его в чан с горячей смолой, и лишь после этого я своими же руками, нет, своей единственной рукой разорвал бы ему грудь и вырвал сердце! Вот что я сделал бы, окажись он в моей власти, клянусь Эрликом!
— Браво, любезный шах! — рассмеялся Тараск. — Твой ответ впечатлял меня, хотя я и ожидал услышать нечто подобное.
— Но к чему эти пустые фантазии, — мрачно усмехнулся шах. — Конан далеко, и мне его не достать.
— А вот и не пустые, — серьезно сказал король. — Свершится месть или нет — это зависит только от степени твоей щедрости!
Рустам-Мамед потрясенно уставился на Тараска.
— Что ты сказал?
— Король Аквилонии в моем плену, любезный шах. Я готов продать его тебе.
Серые глаза шаха лихорадочно заблестели.
— Отличная сделка, Ваше Величество! И сколько же стоит киммерийская собака?
Тараск, сидя в кресле, лениво смотрел на своего восточного гостя. Король умел набивать цену своему товару.
— Ну, что же ты молчишь? Я хочу знать, почем товар?
— У тебя не хватит золота, чтобы расплатиться за него, — вяло отозвался Тараск.
Рустам-Мамед рассвирепел.
— Своим золотом распоряжаюсь я сам! — проревел он. — Когда речь идет о правой мести, я не торгуюсь! Даю за Конана столько золота, сколько весит он сам!
— Варвар уже не тот, что раньше, — презрительно заметил Тараск. — Да и будучи в плену, он изрядно отощал.
— Что же ты хочешь, король разбойников? — забыв о правилах приличия, вскричал Рустам-Мамед. — Я же не королевство у тебя покупаю!
— Не королевство, но короля! — назидательно произнес Тараск.
— Ладно, так сколько ты просишь за короля этой засиженной мухами Аквилонии?!
— Уже вечер; приходи завтра утром, любезный шах, — я назову тебе цену. А сегодня я еще должен принять обоз с золотом из Тарантии…
— Во имя потрохов Эрлика! — рявкнул взбешенный шах. — Неужто ты удумал продать Конана аквилонцам?..
— Успокойся, успокойся, — примирительно сказал король. — Я продам его тебе, но золото возьму и у аквилонцев, ибо казна моя пуста, а другой такой возможности не представится. Так что иди с миром, Рустам-Мамед; я жду тебя завтра утром. За ночь, надеюсь, ты успеешь пересчитать звонкие желтые кружочки в своих закромах!
— Но… — пытался протестовать шах.
— Я жду тебя завтра утром, — властно повторил Тараск, и Рустам-Мамеду ничего иного не оставалось, кроме как, шумно хлопнув дверью, удалиться.
А Тараск, очень собою довольный, позвал слугу, чтобы тот помог ему приготовиться ко сну. День был на редкость удачный.