Конан молчал, спокойно и внимательно глядя на советника. Тот вновь откашлялся и, потеряв какую-то важную мысль, уткнулся в листы шпаргалки, разложенные перед ним на столе. Этот широкий стол и низкий диван почти заполняли небольшую комнату, освещенную полосой света, падавшего из узкого стрельчатого окна.
— У нас в Киммерии нормальные правители, — подал голос Конан, пока его наставник выискивал утерянную мысль. — Одни лучше, другие хуже.
— О, здесь есть разница! — воскликнул Лотиан, быстро подняв голову. — В Немедии, как и во всех хайборейских королевствах, правят кровные аристократы. И правят хорошо! И поскольку они обладают врожденным превосходством над другими, просто не могут править плохо. Поэтому они должны неуклонно усиливать свою власть и могущество!
Конан пожал плечами, и советник тут же заискивающе закивал головой.
— Конечно, я понимаю, что твоей родной стране такой идеи не хватает. Но это потому, что вы еще недостаточно развиты. И даже высший слой вашего… родового общества не достиг осознания идеи лидерства.
— А низший и тем более, — вдруг поддакнул Конан советнику, изобразив само простодушие. — Мы нарушаем законы, болтаемся по тюрьмам. И все потому, что мы дикари!
Лотиан нахмурился, снова не зная, что сказать. Шелестя листами пергамента, он опять попытался найти ответ на какую-то важную мысль, в глубине души ужасно переживая, что ему выпала роль учителя дикаря, в то время как он больше всего любил беседовать с высокопоставленными особами и непременно давать им какие-нибудь мудрые советы. Более того, он просто побаивался своего ученика, будучи наслышан, что этот сильный и грубый парень может выкинуть со своими учителями, если ему что-то не понравится. Советник украдкой скосил глаза в сторону двери и увидел, что она слегка приоткрыта — благодарение богам! Вновь взглянув на своего ученика, он решил, что все-таки сможет благополучно довести урок до конца и, может быть, даже заслужить доверие и уважение этого варвара.
— В ближайшие дни мы рассмотрим еще несколько сторон идеи благородного лидерства — как отдаются и выполняются приказы, что такое геральдика, как крепнет могущество государства… Ну, в общем, все то, что необходимо знать каждому немедийцу, чтобы понимать мудрость власти. Теперь тебе тоже необходимо научиться это понимать, ведь тебе предстоит почетная обязанность быть телохранителем самого барона, не так ли?
— Так, — кивнул Конан.
— Надеюсь, ты понимаешь, это не совсем обычная роль.
Охрана, слуги… — все это, конечно всегда присутствует на всех уровнях власти, но твоя работа немного выпадает из привычной схемы, — Лотиан опять задумался, подбирая слова, чтобы как можно болеет осторожно продолжить эту тему. — Власть короля представляют местные правители. Конечно, сам он никогда не бывает в таком отдаленном от центра княжестве, как наше, но тем не менее его шпионы кишмя кишат повсюду, поэтому его власть остается абсолютной даже здесь.
— Как? — удивленно спросил Конан. — Бароны и король Ласло не очень-то жалуют друг друга?
Советник опять пробежал глазами по своим записям.
— Ну, это не простой вопрос, — неуверенно произнес он. — Мы все заботимся о благе и процветании королевства. Но люди не всегда любят местных правителей, которые лично должны обеспечивать порядок, сбор налогов, воинскую повинность и тому подобные не всегда приятные обязанности. Им намного легче любить лидера, который правит издали, которого они и в глаза-то не видели, но рассказывают друг другу легенды о его доброте и справедливости. Иногда он действительно угождает народу, издавая какой-нибудь указ, незначительным образом ограничивающий впасть местной аристократии. Но бароны, конечно, борются за то, чтобы усилить свою независимость. Поэтому вместо того, чтобы бороться друг с другом за расширение своих владений, они объединяются, стараясь укрепить свое влияние при дворе. Это помогло Немедии за последние годы превратиться в сильное и процветающее государство.
— А что если бароны решат восстать против короля? — спросил Конан, озабоченный на самом деле лишь тем, как бы поудобнее усесться на непривычно мягком и низкой диване, обложенный со всех сторон морем подушек. — Или наоборот?
Лотиан решительно помотал головой:
— Нет, это маловероятно. В, них слишком сильно уважение к благородней крови и королевскому званию. Но тут есть другая опасность. Из-за твердой позиции, занятой бароном Бальдром относительно дисциплины граждан, а также из-за неправильных представлений об интересах короля к местным делам постепенно стало расти повстанческое движение, направленное против правления барона. Ты, наверное, слышал об этом во время твоего недавнего… пребывания под стражей? — Советник осторожно взглянул на Конана.
Конан пожал плечами.
— Да, я слышал, что происходят какие-то беспорядки, но толком ничего об этом не знаю. Большинство повстанцев и бунтовщиков содержались внизу, в камерах пыток. Иногда кое кого приводили в нашу камеру — точнее сказать, приносили, — но они были уже не в состоянии что-либо говорить, тем более произносить подстрекательские речи.
— Да, — задумчиво кивнул Лотиан. — Бунтарский дух на самом деле не очень силен в простонародье, просто среди них всегда бродят какие-нибудь смутьяны, которые сами по себе не представляют реальной угрозы. Но, как говорит советник Своретта, — каждый мелкий воришка — это будущий грабитель, каждый драчун — мятежник, а каждый болтун из таверны — тайный распространитель опасных для власти идей. Барон и так подозрителен, а Своретта еще постоянно нашептывает ему на ухоподобные мысли.
Советник задумался, но тут услышал, как слуга за дверью загремел посудой, и вздрогнув, молча напомнил себе о необходимости соблюдать осторожность. Глаза и уши мастера Своретты были везде. Лотиан взглянул на приоткрытую дверь теперь уже с чувством сожаления. Конан с интересом наблюдал за ним.
— Как бы то ни было, — откашлявшись, произнес Лотиан. — Бунтовщики, похоже, верят, что если они свергнут тирана, то в благодарность получат от короля Ласло контроль над Динандаром. Конечно, это пустая болтовня, но она очень опасна, поскольку подрывают веру народа в справедливость правления рода Эйнарсонов
— А правда, что Эйнарсоны считают свою родословную от какого-то божественного предка? — спросил Конан. — Я слышал, как Бальдр что-то говорил об этом.
Лотиан вновь осторожно взглянул на дверь.
— Да, они считают, что так, — кивнул он. — Может быть, здесь есть зерно правды, а может быть, просто красивая легенда, передающаяся в семье от поколения к поколению. Но это не так уж важно. Если бы я был бароном, то не слишком бы рассчитывал на это предание, когда хотел бы укрепить свое правление. Искусная политика куда важнее.
— И хорошие мечи, так?
— Нет, не так, дитя мое, — покачал головой советник. — Меч может быстро превратить человека в прах. Только умная политика может привести к процветанию государства, а не оружие!
Лотиан снова углубился в свои записи. Ему уже не казалось слишком тяжелым учить необразованного дикаря основам государственного управления. Чужеземец, похоже, довольно послушный и не такой уж тупой ученик. Советник откашлялся и продолжил урок.