Кушад взмахнул рукой и что-то пробормотал. Тонущий в густой зелени внутренний дворик медленно растаял. Конан очутился на краю бескрайнего болота, в призрачно-алом блеске заходящего солнца. Желтые островки болотной травы и тростника перемежались с озерцами стоячей воды, черная гладь которых отражала кровавый отсвет пылающего неба. Странные твари, наподобие летучих мышей, с головами ящериц, бесшумно метались в воздухе.
Из илистой, стоячей воды высунулась голова рептилии; шея была толстой, как у быков, головы которым Конану доводилось сворачивать в годы ранней юности.
Огромная голова поднималась и поднималась на фоне пылающего диска; шее, казалось, не будет конца. Выше, выше, выше…
Рука Конана потянулась к оружию, но он вспомнил, что оставил дома: Кушад настоял, чтобы киммериец проходил испытание невооруженным.
Голова на гигантской шее поднялась уже втрое выше человеческого роста. С лихорадочным напряжением Конан припомнил наставления чародея. Он сосредоточил внимание на образе сада, где хрупкий седобородый мудрец сидел сейчас на подушках, разложенных у тропы. Понемногу черты воображаемого сада становились все отчетливей и он превращался в настоящий, реально существующий сад.
— Четыре плюс четыре — восемь… четыре — плюс пять — девять… — бормотал Конан.
Болото и его обитатели ящеры постепенно растаяли, и Конан увидел, что снова находится в саду. Утерев рукавом пот со лба, он выдохнул:
— Я как будто час провел в сражении.
— Умственное напряжение не менее тяжело, чем физическое, — мягко заметил Кушад. — Ты делаешь успехи, сынок, но все еще мешкаешь там, где требуется проворство. Давай повторим урок.
— Умоляю, только не теперь. Я так устал, словно пробежал десять лиг.
— Что ж, отдохни немного. Как ты впредь собираешься себя именовать?
— Конан из Киммерии — разве плохо звучит? — фыркнул Конан.
— Не кипятись. За твою голову скоро назначат кругленькую сумму, будь уверен. Судя по слухам, тебя считают похитителем Джамили, поскольку вы оба исчезли в одну и ту же ночь.
— Только трусы живут под чужим именем, к тому же я забуду, что нужно на него откликаться.
— К новому имени привыкаешь довольно скоро. Так или иначе, тебе надо выдавать себя за другого человека, пока ты не попадешь в страну, где тебя не будут преследовать. Какое имя ты бы предпочел?
Конан свел брови, размышляя. Наконец он сказал:
— Отца моего звали Ниун-кузнец. Он был хорошим человеком.
— Замечательно! Ты станешь Ниуном, по крайней мере, ненадолго. Тамина! Наш гость снова проголодался. Накорми его как следует.
— Вы, наверное, думаете, что я ем за четверых, — Конан широко улыбнулся, взглянув на ломоть хлеба, предложенный ему девушкой. — После голодных скитаний по Мегарским болотам надо как следует подкрепиться. Спасибо, Тамина.
Конан отхлебнул из кружки пиво.
— Капитан Конан, — обратилась к нему девушка, — ночью я видела сон, который касается вас.
— Почему ты сразу не рассказала его нам, моя юная волшебница? — спросил Кушад.
— Потому что вы заперлись и велели, чтобы никто вас не тревожил.
— Что тебе снилось, девочка? — поинтересовался Конан. — Подобные предостережения меня не пугают: слишком уж много пророческих снов снилось моим знакомым.
— Мне снилось, будто ты бежишь по длинному ходу в подземелье. Тебя преследует какая-то тварь. Там была ужасная темнота, и все же я знала, что тварь эта — огромных размеров, примерно с быка. Ты убегал, а чудовище тебя преследовало.
— Расскажи подробней, — настаивал Конан.
— Нет, не могу. Помню только еще, что у него были светящиеся глаза. Восемь глаз, сверкающих как драгоценности.
— То была стая голодных волков? — предположил Конан.
— Нет, там было одно существо. Но передвигалось оно не как обычные животные. Оно — как бы это сказать — семенило, будто какой-то ужасный призрак. И все приближалось и приближалось. Я знала, что вот-вот оно схватит тебя.
— Да? — встрепенулся Конан. — И что потом?
— А потом я проснулась. Вот и все.
Кушад принялся расспрашивать дочь, но девушка не смогла сообщить больше того, что рассказала.
— Мне кажется, — предположил наконец чародей, — сон этот вещий, мой дорогой Ниун. Только что именно он предвещает? Сны можно толковать по-разному, и любое истолкование может оказаться верным. Возможно, тебе следует избегать подземелий — в случае, если от них будет исходить реальная угроза. А теперь, если ты уже сыт, мы снова испытаем твою душевную стойкость.