Однажды вечером, когда Конан, Валерия и Саботай, полупьяные и полусонные, склонились над своими кружками в темной таверне, которую они часто посещали, сверкание наконечника копья в свете очага вывело Валерию из оцепенения. Ее чуть слышный вскрик заставил остальных поднять головы. Они увидели, что их столик окружен солдатами с суровыми лицами, в панцирях из золота и бронзы и сверкающих шлемах, которые были низко надвинуты на брови.
Неожиданно разбуженный Конан приподнялся со своего стула. Он мгновенно понял, что незнакомцы — это стражники змеиного храма, которым стало известно о краже, и стремился найти путь к спасению. Но он ошибался — у солдат были шлемы с гребнями и кирасы с королевской печатью Заморы легионеров короля.
— Что вам от нас нужно? — проворчал Конан с мрачным подозрением. — Да, мы пьянствуем, но это, безусловно, не против королевского закона...
— Вставайте и следуйте за нами, все трое! — отрезал офицер. — На все вопросы вам ответят те, кто послал нас найти вас. И давайте без глупостей!
Саботай, все еще в пьяном оцепенении, посмотрел на вздымающиеся копья. Его лицо скривилось в заискивающей улыбке, и он пробормотал:
— Ну, никаких проблем... никаких проблем... — и, опираясь о стол, поднялся на неверных ногах.
Волей-неволей им пришлось последовать за вооруженными людьми, так как поднять меч сейчас, несмотря на весь свой боевой опыт, было для них равносильно самоубийству. Будь Конан один, он попытал бы счастья и сразился с двенадцатью противниками, но всепоглощающая любовь к Валерии обезоруживала его. Он не хотел рисковать ее жизнью, даже когда сама свобода висела на волоске.
Под безлунным небом они прошли по тихим улицам, покинутым в этот час даже особыми любителями темноты и безлюдья. Наконец они вышли на широкий проспект, в конце которого на фоне звездного неба возвышался королевский дворец. По приказу офицера в боковой стене отворились ворота. Отряд солдат провел трех искателей приключений под сводчатыми галереями с колоннами, по каменистым дорожкам между ровными бархатистыми лужайками и мраморными фонтанами. Журчание воды наполняло ночь сказочной музыкой.
Когда они достигли главного входа во дворец, Саботай, большой любитель путешествий, с удовольствием огляделся вокруг. Дворец короля Заморы считался одним из самых экзотических сооружений в восточной Аквилонии. Он был построен на деньги, вырученные от торговли с Дальним Востоком. Но случайно брошенный острый взгляд Саботая, когда они проходили мимо солдат, застывших у дверей, подметил следы упадка — трещины в кирпичной кладке и следы сырости. Гирканец сделал про себя глубокомысленное заключение, что даже богатства монархии не могут побороть подбирающееся изнутри гниение, подтачивающее, как злокачественная опухоль, основы государства. Предательские щупальца змеиного культа смогли парализовать отвагу и разложили население.
Конан, гораздо менее склонный к философствованию, бросал любопытные взгляды направо и налево, когда их вели через вереницу залов и мраморных лестниц, стараясь запомнить дорогу на случай, если им придется сражаться за свою свободу. Он мало обращал внимания на резные балюстрады из слоновой кости и алебастра, дорогие настенные ковры, обтянутые шелком скамейки и необычные светильники — словом, все, что создавало роскошь, превосходящую самое богатое воображение. Но в конце концов это великолепие подействовало и на него, несмотря на то что даже в приглушенном свете ламп и свечей было видно, что прекрасная обстановка находится далеко не в лучшем состоянии. В гобеленах зияли дыры, на коврах виднелись потертости, золото на роскошной мебели потускнело; по-видимому, все здесь давно уже было в небрежении.
В главном зале дворца, украшенном скульптурами, эхо отзывалось, словно в склепе, во мраке гулко раздавались шаги, и пыль густым слоем покрывала половицы. Когда искатели приключений и их эскорт приблизились к королевскому трону Заморы, их взору предстала фигура, затененная балдахином. Рука поддерживала подбородок, а глаза выдавали воина, давно уже опустившегося из-за вина и лени. Около высокой фигуры стоял одинокий слуга и шепотом переговаривался со своим повелителем.
Король Осрик, уже по тому, как он обратился к капитану стражи, показался Конану человеком уставшим и потерявшим интерес к жизни. Годы тяжело легли на его согбенные плечи, а худое лицо говорило о постоянных заботах и разочарованиях.