Говинду оттянул первый пиктский отряд с той позиции, которую те явно намеревались занять. Затем бамула и киммериец перебили пиктов столь быстро и тихо, что остальные вражеские воины так и не успели толком понять, что произошло. Свирепые, но плохо дисциплинированные воины, они стреляли из-за деревьев в бамула и полностью были поглощены этим занятием, когда сверху на них обрушились Конан с Говинду.
И снова атака напоминала каменную лавину, врезающуюся в стоящую на склоне хижину. На этот раз, однако, пиктов было куда больше. Некоторые начали сражаться, безнадежно, как загнанные в ловушку волки. Другие же обратились в бегство, то и дело сталкиваясь друг с другом на узких тропах, выкрикивая ругательства, швыряясь камнями, а иногда даже вступая в драки.
Конан и Говинду ворвались в ряды врагов, рубя, пронзая, убивая всех на своем пути. Ни мужество, ни отвага, ни быстрота ног не спасали тех пиктов, которые оказывались в пределах досягаемости этой пары.
В левой руке у киммерийца было копье, в правой — меч. Он пронзил копьем плечо пикта, вооруженного топором, а затем, когда тот выронил свое оружие, разрубил врагу череп. Следующим ударом он рубанул лучника, который повернулся к нему спиной, а затем вонзил копье ему меж лопаток. Оружие пропороло врага буквально насквозь и застряло где-то под ребрами. Конан поставил ногу на спину упавшему пикту, уперся и, раздирая мясо и ломая кости поверженного, с трудом выдернул копье.
Затем одним движением киммериец резко повернулся и ударил подбежавшего пикта тупым концом копья в челюсть. Тот пошатнулся и отступил назад. В этот момент к Конану подскочили еще два пикта, рассчитывая дать раненому товарищу время уйти. Пробежав три шага, пикт зашатался и упал. В это же время засвистел меч Конана. Три разящих удара нанес он — налево, направо, налево! Голова одного из нападавших повисла на лоскуте кожи, другой завопил и схватился за бедро, забыв обо всем и выронив оружие. Четвертым могучим ударом Конан рассек ему голову.
В руках у Говинду было всего лишь копье, да и то с искривленным наконечником, однако ему удалось убить одного пикта и отогнать второго. В этот момент на него набросился третий пикт, визжа, как свора демонов, и вращая над головой грубым каменным топором. Говинду нырнул под топор и ударил копьем прямо по рукам пикта.
Дикарь заорал и выронил топор. В следующее мгновение Говинду вонзил свое копье в плоть врага. Кровь побежала по древку копья и запузырилась на губах у пикта. Воздух со свистом выходил из пронзенной груди. В агонии пикт изогнулся и вырвал копье у Говинду из рук.
Оглянувшись, Конан ударил дикаря ногой. Тот упал, увлекая за собой копье. Киммериец закрыл Говинду, сражаясь еще с двумя пиктами. Тем временем парнишка выхватил у убитого каменный топор и взвесил его на руке.
— Похоже на боевую дубинку, — заметил Говинду. Он начал яростно размахивать топором, вкладывая в это движение больше энергии, нежели умения.
Один из пиктов выбрал это мгновение, чтобы броситься вперед. Тяжелый каменный топор врезался ему в переносицу. Пикт упал, не издав ни звука. Лицо его было превращено в кровавое месиво.
Теперь вокруг Конана и его товарища возвышались лишь горы трупов. Здесь не было больше сражающихся пиктов. Крики из-за деревьев свидетельствовали о близости других врагов. Бамула, находящиеся ниже по склону, пробивались к киммерийцу.
И тут Конан наконец-то окончательно убедился в том, что Ворота Зла не сводят с ума проходящих сквозь колдовской туннель и не превращают в демонов. В противном случае бамула наверняка бы попали в ловушку пиктов, а Конану пришлось бы в одиночку заниматься поисками Вуоны.
Теперь же у него было двадцать или более товарищей, которые помогут ему найти девушку, перебить пиктов и обнаружить хозяина Ворот Зла. С одной стороны, это было хорошо. С другой — плохо. Двадцати труднее прятаться, нежели одному. Кроме того, эти люди не привыкли к холоду северных земель. И не всем из них стоит доверять.
Конан подал Говинду сигнал, и они начали пробиваться вниз по склону. Теперь стрелы летели гуще. Пикты, находящиеся ниже по склону, больше не боялись поразить своих — те были перебиты либо разбежались. Лучниками пикты были не самыми отменными. Десяток конных туранских всадников мог бы многому их научить. Пикты же ограничивались тем, что осыпали противника дождем стрел. Что до точности их стрельбы, то она оставляла желать лучшего.
Перебегая от дерева к дереву, Конан и Говинду прорубались сквозь ряды оставшихся пиктов. Троих они сразили, после чего оставшиеся перестали стрелять, снова боясь попасть в своих. Конан подхватил лук и пустил его в дело. Говинду он приказал подбирать еще луки и стрелы, какие увидит.
— Нам предстоит пробыть в этих краях достаточно долго. Понадобится пища. А на охоте лук куда лучше копья, — сказал Конан.
— Тебе приходилось биться в этих краях? — спросил Говинду.
— В похожих — да, — отозвался Конан. — Кроме того, в Аквилонии я был знаком со многими, кто прежде служил на пиктской границе. Они немало рассказывали об этих ублюдках.
— Боги свидетели, этого достаточно, — проговорил Говинду. Сейчас он выглядел так, как должен выглядеть парнишка его лет: безрассудно отчаянный мальчишка, оказавшийся далеко от дома.
Конан похлопал его по плечу.
— Давай-ка поторопись. Собирай стрелы быстрее, — сказал он. — А я послежу, чтобы никакой пиктский болван нам не помешал.
Прежде чем стих грохот пиктских барабанов, до Скиры донесся шум битвы, который ни с чем невозможно спутать. Дочь колдуна тотчас же вернулась в своих мыслях на землю. Пикты редко так близко подходили к обиталищу ее отца, а уж о битвах здесь и вовсе не слыхали. Если она узнает, кто с кем сражается, и принесет это известие отцу, то заслужит прощение за то, что покинула пещеру.
Скиру разрывали два противоположных чувства — страх и любопытство. Какой смысл умирать, если новость ей придется унести с собой в могилу? Пикты куда лучше нее ориентировались в горных лесах. Впрочем, и она была не беспомощна. Тот, кто рожден в Боссонских Пределах, умеет отличать одно дерево от другого и отличать землю, которая прячет, от земли, которая выставляет напоказ.
Скира попыталась представить место, где должна происходить битва, и задумалась над тем, по какой дороге лучше туда подобраться, чтобы посмотреть. Не воспользоваться ли заговором невидимости? Однако подобные заговоры длятся недолго и могут оставить ее беспомощной и открытой врагу в самый неподходящий момент.
Нет, лучше попытаться подкрасться бесшумно, как кошка подкрадывается к птице. Так она получит больше информации, а опасности, сопряженной с этим, будет меньше. Скира легла на землю и поползла. Местность была открытая — укрыться можно было только в низком кустарнике. Дальше, в тридцати шагах, начинались деревья, которые, как она знала, тянутся по склону до самого места предполагаемой битвы.
Оказавшись среди деревьев, Скира успела сделать всего лишь шагов пятнадцать, когда заметила, что за кустарником что-то движется. Она замерла и задержала дыхание, дожидаясь, не повторится ли движение. Но вот куст снова вздрогнул. Теперь Скира видела, что за ним скрывается человек.
Девушка вслушивалась в звуки, доносящиеся из зарослей. Одновременно она пыталась определить, нет ли поблизости пиктов. Возможно, битва была всего лишь стычкой двух племен. Клан Змеи и клан Волка могли нарушить табу и вторгнуться на территорию белого шамана, а теперь сражаются с кланом Совы, который защищает эту землю. Скира не питала ни малейших иллюзий насчет своей участи, окажись она в руках воинов любого из этих кланов. Однако Змеи, конечно же, убьют ее, убьют беспощадно. Что до клана Совы, то тамошние пикты, может быть, не станут сразу убивать дочь шамана, если только сумеют ее узнать.