Тарамис же, обуянная злым демоном, запретила поклонение Иштар и храм ее превратила в языческое капище, где поклоняются идолам и жертвуют демонам. Статую Иштар из слоновой кости наемники изрубили топорами прямо на ступенях храма. Хоть это и второстепенная богиня по сравнению с нашим Митрой, ее все же следует предпочесть Шайтану, которому поклоняются шемиты.
Здание же храма наполнила Тарамис непристойными изображениями божков обоего пола в сладострастных позах и с самыми отвратительными подробностями, кои может измыслить извращенный ум. Многие из этих идолов – нечистые божества шемитов, туранцев, жителей Вендхии и Кхитая. Другие же вообще похожи на злых духов, живьем явившихся из незапамятного прошлого, ибо ужасные признаки их сохранились только в самых туманных легендах, ведомых ныне лишь ученым да адептам тайного знания. Откуда Тарамис привела их – страшно даже подумать.
Королева ввела в обычай человеческие жертвоприношения, и со времен их позорного союза с Констанцием не менее шести сотен молодых мужчин, женщин и детей стали кровавой данью. Многие из них окончили жизнь на жертвеннике, возведенном королевой в храме (причем она сама умерщвляла их ритуальным кинжалом), большинству же была суждена участь ужаснейшая. Что оно такое и откуда взялось – неведомо. Но королева, едва был подавлен мятеж воинов против Констанция, провела ночь в оскверненном храме в обществе дюжины связанных пленников. Потрясенный народ видел тяжелы смрадный дым, что поднимался над храмовой крышей, а изнутри всю ночь слышались заклинания королевы и смертные стоны пленников. Перед зарей еще один звук добавился – жуткий нелюдской хохот, и кровь застыла в жилах у тех, кто его услышал. Утром Тарамис покинула храм – усталая, но с торжествующим сатанинским блеском в глазах. Пленников больше никто никогда не видел, и хохот этот не повторялся.
Но есть в храме зала, в которую не вхож никто, кроме королевы. Королева же, направляясь туда, гонит перед собой обреченного на жертву. Никого из этих людей уж более не видели, и все полагают, что в оной зале и угнездилось чудовищу, вызванное Тарамис из черной бездны веков и пожирающее людей.
Я уже не думаю о Тарамис, как о простой смертной – это какая-то злобная гарпия, что таится в пропахшей кровью норе среди костей своих жертв. То, что вышние силы дозволяют такое безнаказанно, заставляет меня усомниться в божественной справедливости.
Сравнивая ее нынешнее поведение с тем, которое я запомнил в первые дни пребывания своего в Кауране, начинаю склоняться к мысли, что в тело Тарамис вселился некий демон.
Другое подозрение высказал мне один молодой воин по имени Валерий. Он утверждает, что некая колдунья приняла облик чтимой королевы, сама же Тарамис заключена в подземелье. Молодец этот поклялся отыскать подлинную королеву, если та еще жива, но, боюсь, сам пал жертвой жестокого Констанция. Он участвовал в мятеже дворцовой гвардии, сумел бежать и скрывался, упорно отказываясь покинуть город. В его укрытии я и беседовал с ним. Теперь же он исчез – так же, как и другие, о чьей судьбе здесь не принято спрашивать. Боюсь, что шпионы Констанция его выследили.
На этом я вынужден закончить свое письмо, чтобы нынче же ночью отправить его с почтовым голубем. Он принесет послание туда, где родился – на рубеж земли Кот. Оттуда будет отправлен верховой, а потом верблюжья эстафета доставит письмо тебе. Я должен успеть до рассвета, а уже поздно, и звезды начинают бледнеть над висячими садами Каурана. Город погружен в тишину, и только глухой звук жертвенного барабана доходит со стороны храма. Не сомневаюсь, что это Тарамис в союзе с силами преисподней затевает новые злодейства».