– Развлекайтесь сколько влезет, – равнодушно откликнулась Саломея. – Я давно мечтала о платье из человеческой кожи. Но уж сотню пленных отдай мне – и на жертвенник, и для Тауга.
– Все будет по твоему слову, – ответил Констанций и бронированной ладонью зачесал волосы назад. – Итак, иду сразиться и победить во имя незапятнанной чести Тарамис! – он взял украшенный перьями шлем на изгиб левой руки, правой же отдал шутовской салют. Через минуту с улицы донесся его властный голос, отдававший команды.
Саломея лениво приподнялась, потянулась и позвала:
– Занг!
Бесшумный жрец с лицом из желтого пергамента скользнул в комнату.
Саломея указала на возвышение из слоновой кости, на котором лежали два хрустальных шара и велела жрецу взять тот, что поменьше.
– Поезжай за Констанцием. Будешь сообщать о ходе сражения. Ступай!
Человечек с пергаментным лицом низко поклонился, спрятал шар в складки черного плаща и поспешно вышел. В городе стало тихо. Через минуту послышался топот коня, затем – грохот закрываемых ворот.
По широкой мраморной лестнице Саломея поднялась на крышу, защищенную от солнца балдахином. Отсюда открывался вид на опустевшие улицы и безлюдную дворцовую площадь – народ Каурана предпочитал держаться подальше от опоганенного храма. Город словно вымер.
Только на южной стене и на крышах прилегающих к ней домов толпились горожане. Они не издавали обычных в таких случаях приветственных криков, ибо не знали – победы желать Констанцию или поражения. Победа – значит снова вернется иго ненавистных шемитов, поражение – значит, в городе будет грабеж и резня. Никаких вестей Конан не подавал, а то, что он варвар – помнили все.
Полки наемников выходили на равнину. Далеко – далеко, на этом берегу реки можно было разглядеть волну конницы. Противоположный берег был усеян темными точками – осадные машины оставались на месте. Должно быть, Конан опасался удара в момент переправы.
Отряды Констанция тронулись – сперва шагом, потом рысью. Низкий рев донесся до стоящих на стене.
Две встречные волны столкнулись и перемешались в сплошную клубящуюся массу. Нельзя было понять, кто ударил первым.
Тучи пыли, поднятой копытами, покрыли поле сражения, как туман. Изредка из этого тумана выныривали всадники и снова скрывались, временами сверкало оружие.
Саломея недовольно передернула плечами и спустилась вниз. Во дворце было тихо – все слуги и рабы вместе с горожанами таращились на сражение. Ведьма вошла в зал, где прощалась с Констанцием, и подошла к возвышению. Она увидела, что хрустальный шар помутнел и покрылся алыми пятнами. Саломея склонилась над ним и прошептала заклинание.
– Занг! – позвала она. – Занг!
Внутри шара поплыли туманные пятна, распадаясь в мелкую пыль. Мелькали неясные темные силуэты. Иногда, как молния в ночи, сверкала полированная сталь.
Затем появилось лицо Занга – такое четкое, словно он сам стоял перед Саломеей и глядел на нее выпученными глазами. По голому черепу текла кровь, желтая кожа была в пыли. Губы его дрогнули. Случись в зале посторонний, он бы ничего не услышал. Но для Саломеи голос жреца звучал отчетливо, словно и не было между ними нескольких миль. Только демоны тьмы ведали, что за магические нити связывали оба шара.
– Саломея! – сказал раненый.
– Я слышу! – крикнула ведьма. – Говори!
– Мы погибли! Кауран потерян. Клянусь Сетом! Подо мной убили коня, я не могу убежать! Вокруг падают люди... Эти, в серебристых кольчугах, гибнут как мухи...
– Перестань скулить и говори, что случилось! – фыркнула Саломея.
– Мы пошли навстречу этим псам пустыни, – начал жрец. – И они двинулись к нам. Полетели тучи стрел и номады дрогнули. Констанций скомандовал атаку и мы двинулись сомкнутыми рядами. И тогда их орда расступилась вправо и влево и нам предстали несколько тысяч гиборийских всадников – их никто не ждал! Кауранские витязи, охваченные гневом! Огромные детины на могучих конях и в полном вооружении! Плотным железным клином они прошли сквозь нас. Мы и заметить не успели, как строй был разрезан пополам. И тогда с двух сторон ударили кочевники. Наши ряды смешались, нас сломали и перебили! Это хитрый дьявол Конан! Осадные машины были для виду – одни каркасы из пальмовых стволов да раскрашенные тряпки. Наши разведчики ошиблись. Коварством выманили нашу армию за городские стены на погибель! Шемиты Сокола бегут! Конан зарубил Кумбанигаша. Констанция я не вижу. Кауранцы терзают нас, словно львы-людоеды, кочевники расстреливают из луков... Я... ах-х...