Между тем, Халар Зим развел руки и поднял лицо к солнцу.
— Я хочу привести сюда твою мать, Марика, после воскрешения. С этой вершины мы будем взирать на принадлежащий нам мир, и видеть плоды нашей победы.
— Да, отец…
— Ты почувствовала присутствие женщины? — он посмотрел вниз на нее.
— Она провела ночь там, — Марика указала на брошенный лагерь. — И Ремо также. Следы их ауры и сейчас остаются на месте ночлега.
— Что известно про ее защитнике?
— Ты узнал о нем больше, отец, чем удалось мне. Запах крови девчонки до сих пор имеет силу. Мысли Ремо взывали к колдовству, способному вылечить его от всех бед. А от того человека не сохранилось ничего. Может быть, кроме отголосков проклятий и упоминания холодного, безразличного бога.
Халар Зим спрыгнул к дочери — поступок рискованный и опасный, но воитель верил в свою счастливую звезду.
— Что бы сказала твоя мать?
«Ха! Она пропустила бы даже явный отпечаток в пыли» — подумала колдунья, а в слух произнесла:
— Очевидно гораздо больше, чем я. По крайней мере, выразила бы опасение.
— Малива не усомнилась бы в моих способностях… в отличие от некоторых, — поджал губы Халар Зим.
— Нет, отец, нет, — Марика рухнула на колени и начала целовать его сапоги. — Я люблю тебя не меньше. Всего лишь предостережение, дабы ты не растратил свою драгоценную энергию впустую ради захвата девчонки. Позволь доказать мою любовь. Разреши мне самой привести ее.
— Я уверен в тебе, дочь, и тоже люблю тебя. Только, — Халар Зим усмехнулся, — вызывают-то меня. Конечно, идти в одиночку не слишком умно, но я пойду. Я обязан увидеть собственными глазами человека, осмелившегося диктовать мне условия. Правда, чтобы не играть на твоих чувствах, я возьму тебя с собой.
Конан прохаживался по засыпанному песком двору Шайпура мягкими кошачьими шагами. Форпост основали много веков тому назад на вершине утеса, нависающего над морской лагуной. Владыки Аргоса устроили здесь таможню, чтобы чиновники препятствовали деятельности контрабандистов, но мзда последних зачастую превышала королевское жалованье. Со временем земля вокруг истощилась, и застава уже не могла поддерживать достойное существование. Народ постепенно разбежался, унося все более-менее ценное, а пиратские набеги окончательно поставили жирную точку на данном предприятии.
Когда Конан запихивал в рот Ремо написанную кровью записку, он был уверен в двух вещах. Во-первых, падающая глыба не убьет Халара Зима. Цивилизованный человек, наверное, помолился бы госпоже Удаче в надежде, что камень раздавит врага. Киммериец же не верил в милость богов. Хотя некоторые небожители порой снисходили до дел смертных, но Кром к таковым не относился. Ему скорее доставило бы удовольствие наблюдать, как убивает Конан или как убивают Конана. Варвар полагался больше на себя, чтобы потом не разочароваться, в отличие от тех, кто надеялся на высшие силы, и кого везение подводило в самый неподходящий момент.
Во-вторых, киммериец знал почти наверняка, что Халар Зим не придет один. От лишенного чести человека можно ждать любого подвоха. Однако Тамара имела другое мнение. Девушка запомнила его в черной броне, выглядевшего неким богом преступного мира. Такой человек едва ли считает бросившего ему вызов — простаком, но обязательно захочет лично покарать наглеца. Дорожа репутацией, Халар Зим обязательно встретится с противником в открытом бою, чем, возможно, подарит Конану шанс на победу.
Варвар сделал необходимые приготовления к предстоящей встрече. Напротив входа, на балюстраде стояла Тамара. Веревка петлей обхватывала талию девушки и уходила за спину к растрескавшемуся столбу, причем создавалась иллюзия связанных позади рук. С обеих сторон горели факелы, придавая ей вид жертвы, предназначенной какому-то древнему и страшному божеству. В сгибах ее одежды скрывался острый кинжал. Если Халар Зим победит киммерийца, то она, не задумываясь, пришпилит язык безумца к небу.
«Какие все-таки болваны эти цивилизованные люди» — смотря на закат, качал головой Конан. Видимо Халар Зим послал вперед женщин-стрелков занять позицию в провалах у западной стены. Даже если б они не опрокинули несколько камней из груд, сложенных заранее киммерийцем, все равно поднятая пыль выдавала бы их присутствие.
После слуг следовало ожидать прибытие самого хозяина. Халар Зим вступил во двор через полуразрушенные главные ворота, чудь задержавшись под каменным сводом. Одетый в неизменную броню из черной кожи и фиолетовый боевой фартук, которые резко контрастировали с белесыми стенами, он с прищуром оглядел развалины заставы. Такой взгляд мог принадлежать не готовящемуся к схватке бойцу, но завоевателю, рассматривающему осколок обширной империи.