Ее отец ждал наверху.
— Ну что, успешно?
— Да, готово. Твои воины проникнут на их корабль невидимые никем, и скоро девчонка будет у нас.
* * *Держась за кормовой брус, Конан задумчиво разглядывал морскую гладь. Вдыхая легкий бриз и слушая крики чаек, он мысленно переносился во времена плавания на «Тигрице» с прекрасной Белит. Киммериец в очередной раз пытался избежать тех воспоминаний, но не смог. Хотя между двумя женщинами не отмечалось явного сходства, варвар, проснувшись после лихорадки, вначале спутал Тамару с Королевой Черного Побережья. «Почему же она оказалась не Белит?».
Конан тряхнул гривой, и тут в его голове зазвучал голос отца: «Когда ты, сынок, найдешь ту единственную женщину, которая заставит учащенно биться твое сердце, рядом с которой тебе захочется стать лучшим человеком, чем прежде — никогда не отпускай ее от себя». А он позволил ей уйти, отдал любимую древнему злу. Чувство вины сковывало Конана якорной цепью, несмотря на то, что ему самому тогда просто повезло остаться в живых.
— Она желает тебе добра, — Артус возник с левой стороны бруса.
Киммериец рыкнул что-то невнятное.
— Если перефразировать, то она не хочет, чтобы ты себе навредил, — чернокожий капитан встал перед ним, — что в сущности одно и тоже.
— Я был резок с ней.
— Все-таки слова не меч и не оставляют глубоких ран. Не знаю, вправе ли напоминать…
Варвар махнулрукой.
— Ну, ладно. Мы познакомились с тобой, киммериец, когда ты был уличным воришкой, не слишком хорошим. Вероятно, смелость и дерзость компенсировали тебе недостаток мастерства. Но городские стражники не трогали тебя лишь потому, что им доставалась львиная доля твоей добычи.
— Подбадривая меня, таким образом, ты не очень в этом преуспеваешь, брат.
— Я веду разговор к тому, что знал тебя юнцом и зрелым мужчиной. Не надо так на меня смотреть. Мне не ведомо, какие мысли бродят в твоем толстом черепе, и я не стремлюсь выпытывать, чем ты занимался вне моей компании, — Артус небрежно сплюнул за борт. — Однако я жалею, что не был свидетелем твоего становления. Ты, определенно, изменился с тех давних пор. Беспечность, присущая юности, прошла… но что-то должно было ее заменить.
— Я рожден в битве, — ответил киммериец, смотря на далекий горизонт. — Кром наделяет нас отвагой и хитростью. Мне приходилось максимально использовать оба качества. Большинство моих друзей и соратников умерло. По многим я скорблю. Только одну…
Зингарец тактично позволил отдаленному прибою поглотить последнее сказанное Конаном. Тем самым, Артус показал себя истинным другом, понимающим киммерийца лучше из кого-либо живущих ныне.
Немного помолчав, Конан искоса посмотрел на товарища, потом повернулся к нему лицом.
— Я не боюсь смерти, брат, хотя костлявая часто прикасалась ко мне. Но иногда становится интересно, вдруг смерть использует меня в качестве наживки, как я, например, девушку? Щадит, чтобы другие с моей помощью следовали в ее царство? Мои друзья помногу не живут. Год спустя, ты будешь знать меня дольше, чем знал мой отец, не говоря о матери. Или…
— Ты мне как брат, — Артус положил покрытые шрамами руки на плечи Конана. — Неважно, кто из нас похоронит другого первым. Я буду возле тебя не из-за призрачной надежды обмануть смерть, а потому что с тобой открыта дорога к удивительным приключениям. Люди уже слагают песни о тебе и о тех, кто находился рядом.
Конан не мог этого отрицать. Действительно «Песнь о Белит» стала популярной в Шеме, и он даже услышал ее однажды в Мессантии.
— Все же существуют более приятные пути к бессмертию.
— Ой ли? — Артус расхохотался, затем указал куда-то на север. — Халар Зим желает бессмертия, и его путь крайне не приятен. Он противен тем, кто мешает ему приблизиться к цели. Большинство народу не смело выступить против него, боясь потерять жизнь. Но своим бездействием они приближают час смерти.
— Итак, ты добиваешься…
— Что мой друг теперь меня выслушает.
— Хорошо, — кивнул варвар.
— Молодец, — пригладил усы Артус. — Скажу о тех, кого мы теряем. Нам не известны их пожелания. Конечно, можно полагать, что они не настроены благодушно.
— И?
— Но они продолжают жить в нашей памяти, Конан — улыбнулся корсар. — Получается, твоя слава — их слава, твои победы — их победы. Ты живешь как бы за них, и всегда будешь подспудно стараться обеспечить им долгую жизнь.