Майкл Стэкпол
Конан-варвар
От переводчика
Часто наряду с выходом на экраны очередного блокбастера появляется его литературная версия. Причем за перо обычно берутся маститые авторы. Можно вспомнить, к примеру, трилогию Алана Д. Фостера о Чужих.
Не обошли вниманием талантливые писатели и фильмы о Конане, имевшие оглушительный успех в 80-х годах прошлого столетия. Новеллизации «Варвара» и «Разрушителя» писали продолжатели Саги Р. Говарда, известные мастера жанра фэнтези Л. Спрег де Камп, Лин Картер и Роберт Джордан.
К сожалению, франшиза 2011 г. «Конан-варвар» провалилась в прокате. Причин этому можно найти немало: Слабая режиссура, скомканный сценарий, неубедительная игра актеров, плохое видение мира Роберта Говарда и т. д. Тем не менее, эстафету от предшественников принял Майкл Стэкпол, тоже далеко не новичок в фантастике.
Мне хотелось верить, что новый «Варвар» на бумаге окажется лучше фильма. Поэтому я — давний поклонник Вечного Героя, едва разжившись электронным вариантом текста, сел его переводить. По разным причинам работа затянулась на целый год, но хочу сказать, что время было потрачено не зря. И теперь я с удовольствием могу предложить читателям это произведение на русском языке. Похоже, Майклу Стэкполу, даже стесненному узкими рамками сценария, удалось создать действительно интересный роман. Конечно, исследователи творчества Говарда смогут при желании обнаружить в нем некоторые огрехи… Впрочем, видение Саги у всех разное и лучше оставить все споры на потом.
Памяти Роберта Ирвина Говарда
Глава 1
Корин — сын Коннахта, кузнец и воин, как собственно любой другой киммериец, наблюдал за молодыми людьми своей деревни. Он окидывал каждого пристальным взглядом, понимая, что вскоре будет ковать им мечи. Будущий клинок должен соответствовать росту и размерам воина, становясь как бы его неотъемлемой частью. На юге бытовало мнение, что киммерийцы буквально рождаются с оружием в руках, но Корин знал, что эти слухи несколько преувеличены. «Мы рождены храбрецами лишь для того, чтобы владеть мечом во славу Крома!» — вспомнил он девиз своего народа и улыбнулся. Все-таки потребности киммерийцев заключаются не только в этом.
Между тем, дюжина молодых людей, у некоторых на лице едва наметилась растительность, практиковалась в кругу, расчищенном от снега. Два опытных воина ходили среди них, следя за порядком и давая наставления. Мечи юношей вспыхивали на солнце, скрещиваясь то вверху, то внизу. Воины раздавали тумаки по животам учеников, когда те показывали плохую защиту, и отвешивали пинки по мягкому месту. Улыбки сразу сходили с лиц юнцов, считающих упражнения в боевом искусстве всего лишь игрой. Ощутимые удары выбивали из них такое ошибочное понятие. Ведь только тот кто остался в живых может позволить себе улыбаться, поскольку его меч закончил свою мрачную работу.
Молодежь двигалась немного неуклюже, хотя некоторые оказывались достаточно смелыми и упорными, чтобы преуспеть в учебном бою. Парни следили за действиями друг друга, стараясь произвести благоприятное впечатление. Отдельные группы хихикающих девчонок, стоящих поодаль в тени хижин, увеличивали их желание покрасоваться и показать себя с выгодной стороны.
Корин покивал головой, украшенной бородой и густой, как у льва, гривой. Несмотря на холодною пору, он не носил рубахи, только кожаный фартук. Сильные руки кузнеца бугрились мускулами, на которых был нанесен узор из белесых шрамов. Немногие из них являлись отметинами от горячего металла из кузницы. Большинство было заработано в сражениях.
Сопение одного подростка привлекло внимание Корина, но кузнец не сразу повернулся к нему. Обернись он немедленно, его улыбку заметили бы все. Тот мальчик не нуждался в поощрении, однако Корин, вспоминая собственное детство, также не видел причин, чтобы препятствовать этому.
Наконец, он, не спеша, перевел взгляд в ту сторону. Напротив круга, где боролись молодые люди, его сын, Конан, подражал их движениям. Палка, которую его воображение преобразовало в прямой киммерийский меч, со свистом разрезала воздух. Вот мальчик увернулся и прокрутился вокруг своей оси. Затем он выбросил палку в ответном выпаде, нанося удар в горло противника. Еще поворот и тут же рубящий удар по нисходящей в голень. Потом палка, сжимаемая обеими руками, описала круг, и невидимый враг лишился головы.
Отец Конана пригладил бороду, пытаясь скрыть улыбку. Конан не копировал в точности молодых бойцов. Во всяком случае, текучесть его движений не походила на их угловатые перемещения. Там, где они казались медленными и робкими, он действовал стремительно и с уверенностью. Безусловно, в реальном противостоянии победа осталось бы за Конаном, тогда как они были бы легко повержены.
Гордость за сына начала распирать грудь Корина, но тут в ушах прозвучал слабый голос умершей жены. Ее тихие слова отозвались эхом в его черепе. По их следу пришла усталость души и боль, которая напомнила ему о старых ранах. Кузнец сделал суровое лицо, нахмурил брови и двинулся к сыну.
— Чем ты занимаешься, мальчик?
Конан замер, палка дрогнула и застыла в его руке, не закончив движение.
— Отец, я был…
— По-моему я послал тебя, Конан, собирать дрова. В кузнице становится холодно.
Мальчик показал на штабель дров:
— Но ведь я…
«Да, это удар в грудь Конана, но не в сердце» — подумал Корин и покачал головой:
— Я даю тебе простое задание и потом нахожу сделанным его лишь наполовину. А ты играешь с палкой, словно один из аквилонских чародеев в историях твоего деда.
Конан бросил палку, как будто она превратилась в гадюку.
— Отец, я не… это не волшебная палочка. Я наблюдал за другими и…
— Послушай, Конан, — Корин притянул сына к себе, — те юноши проходят обучение как воины, потому что заслужили такое право.
— Только будучи старше меня, отец.
— И это означает, что они ближе к смерти, чем ты, — Корин придавал ладонью затылок сына. — В тебе есть задатки, чтобы когда-нибудь стать великим воином, сын мой. Когда-нибудь, но не сегодня.
— Но я перерос Эйрана, а он недавно уже начал бриться…
— Конан, я сказал достаточно.
— Но, отец…
— Хватит, — отрезал Корин и указал на маленькую кучку дров, собранных сыном. — В общем, сложишь это все под навес. Потом я хочу, чтобы ты сходил, проверил расставленные силки. И лучше бы тебе поторопиться, поскольку сейчас в начале зимы быстро темнеет.
— Хорошо, отец, — покорно склонил голову Конан, но его синие глаза сверкали будто льдинки сквозь опустившуюся черную челку. — Просто я всего лишь хочу быть готовым защитить нашу деревню.
Корин поднял бровь. Агрессивность, которая отличает настоящего воина, выросла словно крапива в душе упрямого сына.
Конан, хорошо разбирающийся в мимике своего отца, больше ничего не сказал и приступил к работе. А кузнец, удовлетворившись, вернулся к своим занятиям.
Обида на отца почти прошла к тому времени, когда Конан убежал достаточно далеко в холмы, чтобы не слышать звон молота Корина по наковальне. Перед уходом из деревни мальчик думал сначала захватить с собой палку, но сравнение с палочкой мага вынудило его от нее отказаться. Вместо этого вооруженный только небольшим разделочным ножом, Конан отбыл выполнять отцовское поручение в лесистые склоны гор Киммерии, пересекая по дороге заснеженные поля.
Предположение Корина, что он лишь через неопределенное время превратится воина, шло вразрез с его юной фантазией. В лесу, подальше от снисходительных улыбок взрослых и пристальных взглядов, Конан в мечтах превращался в мужчину. Очень высокий для своего возраста, он становился еще выше. Его руки и ноги сделались столь же крепкими как у отца, а то и более мощными. Легкие, широкие шаги отмеряли ярды пути, и к тому моменту, когда он скрылся за деревьями, его преображение завершилось.
Теперь больше не было маленького сына кузнеца, посланного забрать из ловушек кроликов. Нет, Конан стал полноправным воином, и искал не жалких зверьков, а солидную добычу. Где-то в чаще вполне могли таиться разведчики пиктских кланов Ворона или Выдры, исследовавшие перед набегом земли киммерийцев. А еще хуже, если аквилонцы снова замыслили вторжение на север с целью отодвинуть границу вглубь страны, на которую не должны были иметь никаких притязаний. Когда-то дед Конана воевал с ними и после часто говорил, что они еще вернутся. Скорее всего, именно аквилонцы представляли более реальную угрозу.