Мужчина взял маленькую руку сына и, обвивая его пальцы вокруг рукоятки огромного меча, сказал:
— Сердце человека похоже на кусок необработанного железа. Оно должно быть обожжено несчастьями, выковано молотом страдания и вызовами, что бросают ему беспечные боги, — так, чтобы сердце оказалось на краю гибели. Сердце должно быть очищено и закалено огнем битвы, заострено на наковальне отчаяния и потерь. И только когда твое сердце уподобится стали, ты сможешь владеть острым мечом в битве и побеждать своих врагов, как победили боги древних великанов. Когда ты познаешь тайну стали, сын мой, твой меч станет самой твоей сущностью.
Конан на всю жизнь запомнил эти слова, произнесенные его отцом в ту грозную, загадочную ночь. Со временем он начал понимать эти таинственные фразы, проникать в смысл завета, который его отец стремился передать ему: из страдания рождается сила. Только пройдя через боль и лишения, человеческое сердце становится закаленным, как сталь. Однако, прежде чем он постиг эту мудрость, прошло много лет.
Конан запомнил и другую ночь, когда бледный диск луны покоился в безоблачном черном небе, как посеребренная сединой голова в траурном одеянии. Снег искрился в леденящем душу свете, а холодный ветер завывал в покрытых снегом соснах, пролетая над спящей деревней, вдоль неровной дороги, ведущей к кузнице его отца. Там, прогоняя темноту, пылало яростное пламя, рассыпая мерцающие золотые искры, освещая багровым светом кожаный фартук и опаленные штаны кузнеца. Оно отражалось в каплях пота на его лбу, мерцало на лице мальчика, с удивлением наблюдавшего с порога за отцом. Кузнец неутомимо раздувал мехи. Затем, схватив длинные клещи, он вытащил из гудящего сердца горна ослепительный, сверкающий, раскаленный добела кусок железа. Когда кузнец бросил его на наковальню и начал придавать форму, каждый мощный удар молота швырял снопы искр в красный сумрак кузницы.
Остывающее железо из белого сделалось желтым, а потом — тускло-красным, и тогда кузнец снова отправил его в горн и вновь начал раздувать мехи. Наконец он взглянул на дверь и увидел мальчика. Суровый взгляд смягчился.
— Что ты здесь делаешь, сынок? Тебе давно пора спать.
— Ты говорил, что я могу смотреть, как ты превращаешь железо в сталь, отец.
— Да, конечно. Думаю, что сегодня закончу работу. Здешний народ считает кузнеца Ниала кем-то вроде колдуна, превращающего железо в сталь, и я не разочарую их.
Действительно, для своих соседей кузнец был полубогом. Он пришел из южных земель, неся в своей груди тайное искусство — секрет стали — драгоценное наследство, оставленное древней Атлантидой, считавшееся безвозвратно утерянным и забытым людьми, жившими во мраке трех веков.
Когда мальчик подошел поближе, кузнец снова вынул железо из огня.
— Отойди, Конан, искры летят слишком высоко, и я не хочу, чтобы тебя обожгло.
Под мощными ударами молота наковальня звенела, как бронзовый колокол. Фонтаны искр взлетали и падали к ногам кузнеца. Раскаленный кусок железа медленно превращался в клинок грозного меча. Подняв его клещами, кузнец бегло осмотрел кромку, проверяя остроту, и поправил ее несколькими ловкими ударами.
Еще раз нагрев и осмотрев заготовку, Ниал бросил раскаленный клинок в чан с водой, чтобы охладить податливый металл перед окончательным превращением его в сталь. Металл зашипел, как змея, и облако пара, кружась, на одно мгновение заволокло кузницу прозрачным одеянием богов.
— Подай мне вон то ведро с углем, — сказал Ниал благоговейно наблюдающему за ним сыну. — Чтобы сделать сталь прочной и гибкой, клинок нужно теперь закалить при постоянной температуре. Вот тайна, которой владели жители Атлантиды; вот знание, которое я принес сюда с юга, покинув мой род. Смотри, вот так я даю пламени погаснуть…
Пока клинок несколько дней лежал под горячими углями, Конан наблюдал, как его отец доделывал меч. Гарде он искусно придал форму оленьих рогов, рукоять обернул нитью, скрученной из кишок лесного тигра, а стальное навершие, утяжеленное, чтобы крушить головы врагов, он отлил в форме лосиного копыта.
Готовый меч был оружием завораживающей, незабываемой красоты. Начищенный клинок сверкал как зеркало, отражая солнечный свет и грозовые тучи, словно металл его населили духи воздуха.