слышался высокий тенорок Литвиненко.
— Ой, жаль, жаль… — подхватывая, гудел густым басом Потапов.
— Литвиненко! — позвал Пархоменко. — Езжай-ка сюда!
Литвиненко встрепенулся, набрал повод и, тронув лошадь плетью, подскакал к начдиву.
— Проскачи вдоль улицы. Посмотри, нет ли здесь нашей пехоты, — приказал Пархоменко. — Ну, быстро давай!
Литвиненко промчался вдоль улицы, заглянул в два-три двора и вскоре вернулся с сообщением, что никакой пехоты в деревне нет.
— Какая-то чудная деревня, товарищ начдив, — докладывал он, — и народу вроде в ней не имеется. А мо-же, боятся? Попрятались?
— Ну ладно, — сказал Пархоменко, снимая и подавая бойцу бинокль, висевший на ремешке через шею. — Поднимись на эту вот горку, — он показал влево, — посмотри, нет ли бригады… Да постой, — удержал он ординарца, — вправо за лесом дорога, по ней движется одиннадцатая дивизия. Так имей это в виду.
Литвиненко взмахнул плетью и широким галопом поднялся на вершину кургана. Спешившись с беспокойно крутившейся лошади, он стал внимательно оглядывать местность. Но нигде не было заметно движения. Уже собираясь спускаться, он посмотрел в сторону Юстин-Городка, и ему показалось, что там, на холме, стоял всадник. Он снова поднял бинокль, но на этот раз на холме, кроме одинокой: ветлы, никого не было. Решив, что ему померещилось, Литвиненко вернулся к начдиву и доложил, что ни своих, ни противника не обнаружено. Тогда Пархоменко, посоветовавшись с Беляковым, решил проехать на противоположную окраину Бузовки и там дождаться подхода первой бригады.
Часам к девяти мороз спал. Началась оттепель. Солнце, до этого ярко светившее в безоблачном небе, заволоклось сизой дымкой. Над полями поднимался туман.
Харламов, старший головного дозора, вел бойцов рысью. С ним были Миша Казачок, Назаров и молодой Казак Аниська, недавно вернувшийся в полк после ранения. Миновав рощицу, они въехали в хутор. У крайней хаты стоял дед с костылем.
— Здорово, диду! — приветливо сказал Харламов, подъезжая к старику. — У вас на хуторе бандиты есть?
— Та ни! — дед отрицательно качнул головой. — А вчора був Махно сам… О це батько! О це Махно! Усих коней побрав.
— Куда они пошли?
— Та на Бузовку.
— На Бузовку? А ты верно говоришь?
— А чого мене врать! Я старый чоловик!
— Гм… А как нам проехать до Бузовки? — Вот так и идтэ. — Дед показал рукой на хуторок. — А от поворота идтэ вправо, леском…
— Харламов, наши подходят, — сказал Назаров, который во время разговора смотрел назад.
Харламов оглянулся, увидел подходивший рысью разъезд и, послав Аниську со словесным донесением, погнал лошадь вскачь по дороге.
В лесу стояла глубокая тишина. Только слышался легкий стук конских копыт… Бойцы ехали молча, зорко озираясь вокруг.
— Гляди, конный скачет, — показал Назаров. Нещадно нахлестывая плетью, всадник стремительно приближался. Он был в сотне шагов от дозорных, когда его лошадь с полного хода рухнула на бок.
Спотыкаясь в глубоком снегу, приволачивая ушибленную ногу и крича что-то, Литвиненко хромал навстречу бойцам.
— Товарищи! — кричал он неистовым голосом. — Начдива рубят! Махно!
Когда Пархоменко проезжал Бузовку, улицы по-прежнему были пустынны. И в этом напряженном безмолвии как-то Особенно отчетливо слышалось поскрипывание тачанок. Все ехали молча.
Беляков повернулся к Пархоменко и тихо сказал: — Не верю я, Александр Яковлевич, ни в какие предчувствия, но глушь эта прямо в тоску вгоняет. Ну хотя бы один живой человек!..
Тачанки выехали на окраину села. Отсюда дорога свертывала влево. Впереди в туманной дымке виднелись мутные очертания Юстин-Городка.
Пархоменко тронул ездового за плечо, чтобы тот остановился. Богенгард, Мурзин и Сергееев соскочили с Тачанки и подошли к начдиву.
— Дальше не поедем, товарищ Пархоменко? — спросил Богенгард.
— А куда дальше? Вон он, Юстин-Городок, — кивнул начдив. — Подождем тут бригаду.
— Уже приехали? — удивился Богенгард. — Вот штука! А наших все нет. Куда это они запропали?
— А вон они едут! — бодро сказал Мурзпн, показывая на окраину Бузовки, откуда действительно показались всадники. Увидев остановившиеся тачанки, они поскакали галопом. Их было около взвода.
— Постойте, что за часть? — недоумевал Пархоменко. — Это не нашей дивизии. Может, одиннадцатой? Да нет, она должна идти другой дорогой… Эй, стойте! Стой! — крикнул он властно, выступая вперед.
Неизвестные всадники придержали горячившихся лошадей в нескольких шагах от начдива. Их бритый командир в сдвинутой на затылок кубанке тяжелым взглядом пристально смотрел на начдива.