3) пополнением категории "террористов";
4) категорией осужденных по политической статье чекистов в связи с убийством Кирова и снятием и уничтожением Ягоды и Ежова;
5) военными, попавшими в заключение в связи с чисткой и процессами в Красной армии;
6) молодежью в возрасте от 12 до 16 лет, брошенной в лагери по постановлениям о привлечении за преступления несовершеннолетних;
7) бывшими рабочими и служащими Китайско-Восточной железной дороги, приехавшими в СССР из Маньчжурии после продажи этой дороги Китаю.
Ухудшение положения политических заключенных началось с убийства Кирова. Заключенные по обвинению в террористической деятельности и работавшие по специальности были целиком переведены на общие физические работы в отдаленные участки. На многих были заведены новые дела, многие получили добавочные сроки заключения. В 1936 -- 37 годах все политические заключенные, за редким исключением для пунктов 10-го и 11-го 58-й статьи Уголовного Кодекса при небольших сроках, были сняты с работ по специальности и переведены на общие работы.
В конце лета 1937 года начался самый страшный период для политических. За процессом Тухачевского в лагерях последовала волна; репрессий. В каждый лагерь приезжала комиссия 3-го отдела ГУЛАГа, разбиравшая на месте с лагерным начальством и руководителями местной 3-й части дела политических заключенных. Производилась быстрая сортировка. В первую очередь отсортировывались заключенные, подлежащие, по мнению комиссии, расстрелу. Их группами сажали в изоляторы, затем увозили или уводили на расстрел, происходивший обыкновенно вблизи лагерей. Если эту группу и увозили далеко от лагеря, все равно судьба вывезенных для остальных лагерников была совершенно ясна, так как уводимые из лагеря уходили без вещей, и их имущество оставалось в лагерной вещевой каптерке. Одним из самых больших массовых уничтожений был расстрел огромного этапа политических, вывезенных в лагерь "Попов остров" осенью 1937 года. На Поповом острове были оставлены все вещи заключенных, и после никого из уведенных в лагерях уже не видели.
После отсортировки и расстрела первой группы комиссия начала отбирать вторую группу, которую (уже с вещами) отправляли на самые тяжелые, находившиеся в большом отдалении от мест поселения и путей сообщения участки. Из третьей группы политических признанных в процессе проверки лояльными, формировались лагери общих работ, находившиеся вблизи центров отделений, управлений и лагери, обслуживающие различные строительства. Заключенные, находившиеся в лагерях в этот период, определяют, что по некоторым лагерям было расстреляно 25 процентов политических, 35 процентов было отправлено в отдаленные лагери со строгим режимом и около 40 процентов перекомплектовано. Но официальная "норма", данная ГУЛАГом для этой кампании, была установлена в 10 процентов от общего количества заключенных.
Принцип распределения заключенных по этим трем группам был следующий. Распределение производилось комиссией, руководившейся, повидимому, данными о заключенных, полученными от местных работников 3-й части. В расчет принимались пункт 58-й статьи и лагерная характеристика. Зачастую срок не играл решающей роли: были случаи, когда в одном лагере сидели заключенные по одному делу, и часто оказывалось, что расстреливали не основных обвиненных по процессу, имевших большие сроки, а обвиненных, имевших меньшие сроки, но проявивших себя антисоветски или по какой-либо другой причине вызвавших неприязнь лагерного начальства.
В основном были расстреляны и отправлены в штрафные далекие командировки заключенные, имевшие обвинения в вооруженном восстании, шпионаже, терроре и диверсии, т. е. по пунктам 2, 6, 8 и 9 58-й статьи Уголовного Кодекса.
Заключенные второй группы, отправленные в отдаленные лагери, по окончании срока из лагерей не освобождались. Зачеты за ударную работу были полностью аннулированы; одновременно в самих лагерях без судебной процедуры значительной части заключенных стали добавлять сроки наказания; многих переводили в начавшие тогда организовываться закрытые изоляторы. В этот период времени заключенные потеряли всякую надежду быть освобожденными.
В конце 1938 года, в связи с арестом Ежова и назначением Берия, некоторые заключенные, пересидевшие сроки, были освобождены особым приказом из Москвы. Декабрь 1938 года был месяцем наибольшего освобождения старых заключенных. Но в этом же году в лагери начали прибывать заключенные по новым срокам, приговоренные на 15, 20 и 25 лет заключения31.
22 Собрание Узаконений 1919 г., No. 12, стр. 124. Опубликовано в Известиях Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов. 15. IV. 1919, No. 81.
23 1-й пункт декрета "О лагерях принудительных работ", 15. IV. 1919.
24 1-е и 2-е примечания к пункту первому декрета "О лагерях принудительных работ". 15. IV. 1919.
25 4-й пункт декрета "О лагерях принудительных работ", 15.IV.1919.
26 Собрание Узаконений 1919 г., No. 20, стр. 235. Опубликовано в Известиях Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов, 17. V. 1919., No. 105.
27 37-й и 38-й пункты декрета, 17. V. 1919.
28 Собрание Узаконений 1919 г., No. 47, стр. 459. Опубликовано в Известиях Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов, 26. IX. 1919.
29 Менделеев Д. К познанию России, Буэнос-Айрес, 1952, стр. 136 -138.
30 Бернер Н. Внутренняя эмиграция и интеллигенция на Соловках, Рукопись, архив Института по изучению истории и культуры СССР, Мюнхен.
31 Постановление ЦИК и СНК СССР, 2. X. 1937, опубликовано в Собрании Законов СССР, No. 66, стр. 297.
4. Предвоенные годы в лагерях заключения (1939 -- 1940 гг.)
Этот период ознаменовался новым притоком заключенных, арестованных еще во времена ежовщины, но задержанных в подследственных тюрьмах.
О созданных в эти годы закрытых изоляторах имеются разноречивые сведения. Повидимому, никому из сидевших в них не удалось достигнуть свободного мира. Созданы эти изоляторы в различных отдаленных местах Советского Союза. Заключенные в них, по ряду сообщений, не принуждались к тяжелому труду и при вступлении становились "номерниками", теряя свои установочные данные.