Влад зажигал свечи, и Юлька, машинально откинув назад, на спину, свесившиеся тяжёлые пряди волос, сказала:
— У меня есть несколько вопросов к тебе.
— Люди пришли заниматься.
— Это предлог. Нам необходимо поговорить.
— А не то? — Видя её удивление, Влад безучастно объяснил: — В твоём голосе звучит угроза: «Нам необходимо поговорить, а не то…» Продолжай, договаривай.
— Не выдумывай! — Юлька смущалась своего истеричного тона, злилась на Влада, что он прав: о разговоре надо было объявлять после занятий. Ко всему прочему неожиданно взмокли ладони, а изнутри пошло кверху, к горлу, что-то горячее, как чайная струйка. Девушка ощутила, как наполняется тугой дрожью. — Плевать мне на занятия, понял? Займи их чем-нибудь, а мы поговорим — и немедленно.
— Успокойся. Какие-то полтора часа — и я в твоём распоряжении.
Он снова отвернулся к свечам.
В прихожей заговорили, но ясные, отчётливые голоса уплыли в мягкий глухой туман. Юлька отстранённо смотрела в спину Влада, зная, что она стоит за его спиной.
Это кто-то другой в его кабинете взял с его стола огромную полированную раковину и швырнул её в окно.
От стеклянного обвала Влад вздрогнул и обернулся к Юльке, не замечая, что очередная спичка почти догорела и её пламя ласкается о его пальцы. Девушка издалека наблюдала, как огненный лепесток томно прислонился к коже Влада, а потом серая струйка деловито закурчавилась, будто из пальцев. Дымок ещё не исчез, а «кто-то другой» изо всех сил ударил второй раковиной по второму окну. Осталось ещё одно.
— Вот как… — прошептал Влад. Лицо не изменилось — так же безучастно.
— Влад, ты слышал? Где-то стекло разбилось? — обеспокоенно сказала Ольга Андреевна, пожилая дама, деловитая и крепенькая в своём спортивном костюме. Сначала она просто повернула голову, заглядывая в комнату, а увидев горящие свечи, позвала мужа и остальных.
Кое-кто тоже слышал стеклянные взрывы и уже пытался выяснить, что случилось. Но голос Тамары продолжал драматически заглушать реплики кружковцев на «посторонние темы». Женщина, видимо, вместе с остальными двигалась к комнате, где уже вошедшие смущенно старались сделать вид «ничего не вижу».
Юлька и Влад смотрели друг другу в глаза в совершенном, явно огороженном ото всех личном одиночестве. Неизвестно, как для Влада, но для Юльки зримый мир расплавлено тёк, и она уже перестала правильно воспринимать происходящее. Затянувшийся сон, где всё плывёт…
… Назойливый голос Тамары, кому-то отвечающий:
— Сразу! А как не узнать? Все вещи остались при них: оружие, документы, даже дубинки…
Влад тоже отдалился.
«… даже дубинки…» Юльку кинуло в многопространственный поток. Она — ныряет под дубинку, хищно и стремительно вонзает пальцы в шею тёплого тела — во влажное тёплое месиво, брызжет кровь, её сладкий вкус на губах, на языке…
Она — видит медленное движение Влада, он стискивает зубы. Ненормальный, он думает — этот его командный голос может повлиять на неё. Не Влад, оказывается, движется — материальные следы гипнотического приказа шевелятся в воздухе и стаивают в мутные полупрозрачные капли. Она — морщится от обвивающих её, обнажённо-пронзительных звуковых тянучек из голоса Тамары.
И снова она, Юлька, — сквозь колыхания прозрачных полотнищ вглядывается в форменную одежду того, на дороге. Как он торжественно падает! Даже обыденность выплёскивающейся крови не портит его величавого падения. Второй пятится. Его глаз не видно, но он поднял дубинку в смешном агрессивном жесте… И все три пространства виднелись через странную рябь сумасшедшего мелькания снизу вверх каких-то пятен.
Как это всё хочется зачеркнуть! Забыть! Вернуться в простенькую реальность! Ничего не знать о страшной троице и о том, что Влад тоже что-то знает о троих! Зачеркнуть, вычеркнуть из своей жизни!..
Кружковцы пока ещё изумлённо оглядывались, забыв о своём личном любопытстве. Разогнавшаяся Тамара предпочитала всё не относящееся к личнму повествованию считать ерундой.
— Ты слишком близко к дороге построил свой дом! — с кокетливым упрёком обратилась она к Владу. — Стоит проехать грузовой машине — и вот, пожалуйста, такой жуткий резонанс!
Но дом уже не резонировал, а слишком явно дрожал. Некоторые опасливо посматривали на потолок: может, самолёт низко пролетает? Бывает такое. Но для самолёта тишина оказалась убедительно настоящей.
Вздох Влада оборвался кашлем. Он увидел то, что для остальных оставалось незамеченным: стены, оклеенные обоями лотосами вверх, начало размывать.