Интересно, что бы он сказал, если бы она призналась ему: «Мне всегда хотелось большую лохматую собаку!» Вот бы обсудить с Олегом, откуда Влад узнал о её мечте…
Но Олег у себя дома. Юлька — тоже дома и — наедине с ночью. Она-то дала обещание не проводить экспериментов, но где гарантия, что он сама не будет подопытным кроликом ночи?
Может, вообще не спать? А чем заняться? Вязать и учить наизусть новые стихи?
Завтра на работу.
А ведь спать хочется. О, вот и разрешение проблемы. Хочется. Желание.
Юлька сначала обрадовалась, потом сникла. Не получится. Страстное желание спать идёт наряду с не менее страстным желанием знать, что будут делать сегодня Трое. Именно так — Трое, с большой буквы. Влад объяснил, что происходит с телами убитых ими людей, почему жертвы превращаются в мумии. И девушка вдруг подумала: Вчерашней ночью я была пассивным наблюдателем. А если попробовать вмешаться и не дать им убивать? Пусть Влад и говорит, что они теперь в нашем мире автономные единицы, к пещере никакого отношения не имеющие, но смогла же я… Не знаю, как такое может называться: влезть в мозги, в голову? Поняла же я, о чём думает женщина-Рыба. Да, но обещание Олегу. Будет ли вмешательство считаться экспериментом?.. Не смешно ли? Я ещё не знаю, смогу ли увидеть Троих, смогу ли вмешаться их действия, а уже тревожусь, называть ли свой будущий поступок экспериментом или нет. Доверимся времени. А там — будь, что будет. Сейчас я даже не разберу, какое желание сильнее: желание спать или желание бодрствовать — во сне. Последнее — совершенная жуть, воплощённый абсурд. Перевёртыш того, что предложил Олег, — путешествий в сны. Ха, путешествие спящего по бодрствующему сознанию!.. Не то… «Мысль изречённая есть ложь…» Ладно, потом подумаю…
Мысли разбегались. Дойдя до этого наблюдения, Юлька расслабилась и почти неслышно захихикала, увидев: череп, холмы мягких влажных мозгов, по которым бегают мыслишки — их трудно углядеть, потому что едва бросишь на них взгляд, как они тут же врассыпную. «И остаются на мягких холмах только звездообразные следы, которые медленно исчезают, когда плёнка, покрывающая мозговое вещество, снова натягивается в первоначальное состояние! — важно продекламировала Юлька и задумалась. — А ведь правда, мелькнула какая-то мысль, что-то очень важное, когда я поспешила спросить Олега, где его остановили Трое… Нет, не вспомнить…»
Среди привычных мелких дел, готовясь ко сну, девушка пыталась думать о том, что заставило её спросить Олега о столь незначительной подробности. По впечатлению на момент разговора причина была и впрямь значимой. И даже не столько значимой, сколько тревожной. А может, и всё вместе. Вспоминай теперь.
Не вспоминалось. Зато нахлынуло повседневное.
Завтра два шестых, а работу над ошибками не подготовила. На переменах придётся сидеть. Девятого завтра нет. В десятом — долги по чтению наизусть и давно обещанный анализ типичных речевых ошибок в сочинениях. Успеется ли? Последний день четверти. Директриса предупредила, что учебный день будет полный. Никаких сокращённых уроков.
Попробовать завтра на уроки надеть чёрно-красный джемпер? Не совсем строгий, явно не учительская одежда, но хочется похвастаться шикарной вещью.
Ну вот, пасту купили, а мыло кончается — не заметили. Самой надо забежать в «Хозяюшку» рядом со школой — там мыло дешевле, чем в других магазинах.
«Хозяюшка». Хозяйка. Поднять Влада с постели и потребовать объяснений.
Почему он спросил её о сторожевых псах? Ей и в самом деле иногда хотелось какую-нибудь громадную лохматенцию, в чьи лохмы можно было бы вцепиться и хорошенько потрепать. Нечто огромное и добродушное.
Как Олег.
А если директриса в последний момент всё-таки решит сократить уроки. У неё ведь семь пятниц на неделе. Скажет кто-нибудь что-нибудь — и всё, попала вожжа под хвост…
Не проспать бы утром. «Мама разбудит», — сонно успокоил кто-то. Кажется, Юлька-грубиянка… Надо же…
На границе реальности, заливаемой волной многолюдных видений, она услышала: за стеной у соседей часы возвестили полночь.
… Первым встал Мотоциклист. На притихший город он пока смотрел бездумно. Вкрадчивое чувство голода лишь слегка касалось щекочущими пальцами его живота. Он прислушивался к этому прикосновению с удовольствием гурмана — удовольствием, близким к чувственному: тёплые пальцы проводят несколько линий по холодной коже, и живот, чуть втягиваясь, сладко содрогается. Ещё несколько секунд понадобилось, чтобы напряглось всё тело, а в багровых глазах Мотоциклиста вспыхнули жёлтые огоньки. Чтобы достичь цели, нужно многое сделать. Судя по всему, сегодня ночь будет решающей перед последним прыжком. Если бы не подельники, на которых надо было тратить время, он давно бы дошёл, ещё в прошлую ночь. Но в этом мире ему понадобятся двое вассалов, которые понимают его в малейшем движении. Только тогда он сможет вернуться в пещеру не покорной скотинкой, трусливо жмущейся подальше от заманчивых ворот.