— О…нели, совсем, братцы? — брезгливо, стараясь дышать ртом, спросил Олег. — Что за… вы сюда приволокли? Или сами в дерьме искупались?
Мотоциклист молча двинулся к нему в обход головы Влада. Он шёл устремив немигающие багровые глаза — может, у него линзы такие? — на Олега, и даже ничего угрожающего в его походке не чувствовалось. «Деловой походняк». Глазища вот только выпялил, будто рыба варёная… Олег предупреждающе поднял своё оружие.
— Нарываешься, приятель…
Мотоциклист остановился, и Олегу пришлось наблюдать довольно неординарное зрелище: неподвижную маску чужака (чудовищем Мотоциклиста язык не поворачивался назвать) постепенно морщила чувственная волна изумления. Чему это он так удивляется?
Если бы Влад в силах был подняться, он бы объяснил: Мотоциклист не понимает, почему на Олега не действует гипнотический взгляд, подкреплённый набранной со стороны силой. А Мотоциклисту Влад объяснил бы, что вокруг Олега до сих пор держится несокрушимая защита, возведённая Юлией.
В коридоре вспыхнул свет — яркий, жёлтый, и втянул в чёрную комнату чёрную тень Олега. Потом возникла ещё одна тень, и Юлька сказала:
— Ну и вонь здесь у вас!
43
Мотоциклист качнулся к ним из своей темени, ставшей гуще из-за света в коридоре. Но Юлька подняла руку и нащупала выключатель у двери. Чужак отступил.
— Ты слишком близко ко мне, — сказал Олег, держа в поле зрения в основном Мотоциклиста и снова невольно удивляясь цвету его глаз. — В случае драки…
— Как ты думаешь, они дадут мне подойти к Владу? — шепнула Юлька.
Мотоциклист — услышал и покачал головой. Он чуть отступил, протянул руку в сторону, и ползший на четвереньках вдоль стены Первый подал ему витой железный прут — видимо, где-то из ограды выломали.
— Баш на баш! — предложил Олег. — Вы оставляете здесь всё как есть, и Влада в том числе, а мы позволяем вам спокойно уйти.
Юлька затаила дыхание: после небольшого колебания Мотоциклист сбросил с себя куртку, распахнул полы рубахи, оборвав нижние пуговицы и обнажив желтоватое в электрическом свете, жирновато-влажное мускулистое тело. Олег крепче сжал скалку. Логика действий Мотоциклиста настаивала, что тот жаждет поединка. Но чужак оскалился, взялся пальцами за собственное плечо, точно цепляя рукав невидимой футболки, и медленным и широким жестом отодрал от себя лоскут кожи…
Юлька прижалась к Олегу.
— Они гниют…
Следующая череда движений Мотоциклиста будто передавала содержание фразы: «Вы видели, знаете, теперь не мешайте — уходите!» Он поднял свой прут и шагнул к ним.
— Отдайте Влада, — застывшими губами сказала Юлька. — А потом делайте что хотите.
— Не отдадут! — отозвался Олег. — Он не заложник. Они ему на кистях вены перерезали. Приглядись… Влад, ты нас слышишь? Что они делают?
Сухим листом по комнате прошелестел шёпот:
— Связь…
— Связь, — повторила Юлька и охнула: — Связь! Через кровь Влада они хотят связаться с пещерой!
— Марш в коридор! — скомандовал Олег. — Я попробую отобрать у этого гада прут!
Не успела Юлька запротестовать — он вытолкнул её в коридор. Девушка не стала рваться назад: всё рано он будет некоторое время стоять у двери, чтобы она не лезла в драку безоружная. Ага, безоружная!.. Сам-то!..
Воинственный вихрь вынес её в прихожую, сбросил с её плеч мешающий тяжёлый плащ, заставил заглянуть за все дверцы шкафов и вернуться к чёрной комнате с двумя зонтами: один — старого образца, в сложенном виде длинный и с грозным солидным металлическим наконечником; второй прямо в чехле, похожий на хорошую дубинку с твёрдым набалдашником.
Впрыгнула опять в комнату — не сразу заметили: из света в свет. Да и не до неё было. А Юлька учуяла-услышала, как звенит во всём её теле брызжущая солнечными всплесками энергия. Мелькнули перед глазами вальеховские воительницы с умопомрачительными, великолепно тренированными телами — и внутри кто-то азартный завопил: «Ничего не боюсь!»
От скалки в руках Олега остался короткий обломок с крепкой острой щепой. Парень использовал её как хороший нож — во всяком случае пытался. Но против длинного прута короткая деревяшка…
Думать о том, что она, Юлька, способна проткнуть чью-то плоть, пусть даже импровизированным оружием, стало легче: теперь она знала, что эта плоть мёртвая. И всё же девушка обмирала при одной только мысли, что она посмеет кому-то навредить. Но весёлое буйство и нетерпение, с тех пор как она «вооружилась», подсказали, что можно бить на поражение, а не на уничтожение.